— Варя, это…
— …не то, о чем ты думаешь, — сказали мы одновременно, с удивительной синхронностью.
Егорка растерялся, я одарила его широкой улыбкой. Один бог знает, каких трудов мне стоил этот невозмутимый, насмешливый вид, эта маска железной леди.
Потому что больно! Черт побери, больно! Пять лет брака — и вот предательство. Покажите мне женщину, которую не обидит измена? Это бьет по самооценке, даже если твой муж — чемодан без ручки.
С Егором мы познакомились у друзей, он был на девять лет меня младше, но так красиво ухаживал и выглядел спортивно, подтянуто. Куда все делось? В какой момент активный, сексуальный мужик с белозубой улыбкой и кубиками пресса обернулся ленивым тюленем?
Вскоре после свадьбы любимый супруг лег на диван и начал стремительно врастать в него всеми корнями. Постепенно кубики пресса заплывали жиром, вместо голливудской улыбки на лице все чаще мелькало недовольно-брюзгливое выражение. Выяснилось, что брутальная стрижка а-ля Вин Дизель маскировала раннюю лысину.
И все бы ничего — внешность в человеке не главное, мужчина может быть лишь чуточку красивее обезьяны — если бы не полная пассивность Егора во всех сферах жизни.
Ветеран диванных войск, он все пять лет позволял мне, женщине, себя обеспечивать.
— Егорушка, дорогой, раз правда всплыла, может, ну ее, эту стерву? — прикрыв одеялом свои силиконовые прелести, блондинка осмелела. — Зачем тебе эта старуха?
Наверное, в двадцать лет — или сколько там этой пигалице? — все дамы за сорок кажутся вышедшими в тираж. Ну, поглядим-посмотрим, что с тобой, милая, сотворят годы.
— Да, Егорушка, зачем тебе эта старуха? — улыбнулась я еще шире и кивнула на соперницу. — Бери! Молодая, свежая. Нежный цветочек, который надо поливать. Содержать.
При слове «содержать» моего безработного муженька-лентяя перекосило. Он-то привык, что это его содержат и всячески обхаживают.
В глаза бросился ажурный золотой браслет на руке девицы. С сердечком. Она так явно выставляла его напоказ, что было понятно: подарок любовника.
Помнится, недавно Егорка просил денег на ремонт машины. Так вот куда пошли эти двести тысяч.
— Любимая, я…
Ощутив зловонное дыхание нищеты, муженек занервничал. Иметь в разных позах сочное молодое тело ему хотелось, а устраиваться на работу — нет.
— Вон твоя любимая, — показала я взглядом в сторону блондинки. Та усиленно хмурила лобик, похоже, пытаясь сообразить, как обернуть случившееся себе на пользу.