- Она милашка, когда нижняя, - хохотнул Сергей.
- В смысле? – удивился Игнат.
- Свитч, - коротко пояснил Сергей.
- А-а-а…
Даша замерла. Даже дышать перестала, боясь пропустить хоть слово. В последнее время ее так тянуло попробовать себя в верхней роли, что приходилось упрашивать Игната о сессии. Только его властный сильный голос мог укротить Дашино влечение. И все же сомнений не осталось – она свитч. И необходимость рассказать об этом Игнату становилась все сильнее.
- Ты когда-нибудь практиковал со свитчем? – поинтересовался Сергей.
- Шутишь? – возмутился Игнат. – Предпочитаю держаться подальше от этой тухлятины. К счастью, у меня есть Даша. У моей девочки с мозгами все в порядке.
- А если бы она… - отчего-то заикнулся Сергей.
Игнат не позволил ему договорить.
- Чушь не пори. Дашка – трушная девчонка. Иначе я к ней на пушечный выстрел не подошел бы.
«Трушная девчонка» не помнила, как вышла из квартиры, как добралась до клуба. Там напилась вдрызг, хотя Игнат просил не злоупотреблять.
В памяти намертво запечатлелась отвратительная сцена: Игнат раздевает ее, пьяную, уговаривает успокоиться и поспать, а она виснет на нем и, рыдая, повторяет одну и ту же фразу: «Я тебя люблю».
На следующий день, когда Игнат уехал по делам, Даша наскоро собрала вещи и сбежала. Только родителям сказала, что уезжает из города, потому что знала, Игнат будет искать ее у них.
- Почему, доченька? – недоумевала мама. – Завтра же свадьба. Он тебя обидел?
- Он мне изменил, - сказала Даша, чтобы избежать расспросов. – Я не скажу, куда еду. Потом напишу, как устроюсь. Пойми, я не хочу его видеть! Никогда!
Автобусом до ближайшего города, где находился аэропорт. Потом – самолетом до Москвы. Даша рассуждала, что в мегаполисе ей легче будет затеряться. Она даже профессию сменила: бросила учебу в юридическом, закончила курсы секретарей.
Но это уже после… Поначалу Даша плакала, ничего не хотела. И по глупости чуть не рассталась с жизнью, наглотавшись таблеток.
Она действительно любила Игната. Любила сильнее, чем саму себя. Осознавая, что никогда не сможет сделать его счастливым, она предпочла остаться для него стервой, бросившей жениха чуть ли ни в день свадьбы. А в минуты отчаяния, всем сердцем рвясь к любимому, Даша жестко напоминала себе его слова: «Тухлятина. Ты для него никто. Изгой».