Но он опять только рассмеялся. Шутками и самообладанием Гейб утаивал от всего мира то, что за его короткую жизнь его сердце дважды едва не разорвалось на части – когда не стало его родителей и когда погиб его лучший друг Роджер Уэверли.
Душевные раны Гейб замазывал, словно гипсом, дерзостью и сумасбродством, но за последние шесть недель защитный гипс, похоже, треснул. Сам он этого не видел, но она заметила. И когда эти раны опять стали кровоточить, даже всем шуткам мира не под силу было это остановить.
– Как прошел бал? – спросила Хетти, раздумывая, как затронуть тему, которую она на самом деле хотела обсудить.
– Ты прекрасно знаешь, как все было, – с потухшей улыбкой ответил Гейб. – Я абсолютно уверен, что тебе уже все рассказали.
Если бы он раскрыл свои карты…
– Говорят, ты танцевал с мисс Уэверли. Дважды.
– Танцевал.
– Надеюсь, ты не собираешься принять ее вызов?
– Я всего лишь собираюсь жениться на ней.
– Несмотря на то что она ненавидит тебя? – с изумлением выдохнула Хетти. Неужели он говорит серьезно?
– Почему все твердят мне об этом? – нахмурился Гейб.
– Потому что это – правда.
– Она не может меня ненавидеть. Она меня не знает. Ей ненавистна мысль о том, что ее брат погиб, соревнуясь в гонке со мной, но это совсем не означает, что она ненавидит меня. – Гейб сложил руки на груди. – Я ведь убедил ее танцевать со мной, не так ли?
– И что ты для этого сделал? Намекнул, что согласишься состязаться с ней, если она с тобой потанцует? Вы, мужчины, ничего о женщинах не знаете, – фыркнула Хетти, когда Гейб в ответ на ее вопрос только пожал плечами. – Манипуляции с женщинами в конце концов заводят отношения в тупик.
– Но ты тем не менее продолжаешь пытаться манипулировать всеми нами, – с улыбкой заметил Гейб.
– Это – другое. Для чего же существуют дедушки и бабушки, если не для того, чтобы досаждать своим внукам?
Заметив беспокойство в его глазах, Хетти внезапно почувствовала, как что-то сжалось в груди. Она всегда питала нежные чувства к Гейбу с его добродушно-веселым характером, отсутствием страха и рисковой ухмылкой. Но она всегда чувствовала себя беспомощной, когда надо было убедить его в чем-то.
– Я хотела для тебя любви и счастья, – проникновенно сказала она. – Я не хочу, чтобы рядом с тобой была женщина, которая превратит твою жизнь в ад.