Из-за спины мужчины выходит огромная собака. Черная, с мощными лапами и острыми стоячими ушками. Боюсь таких.
— Вы можете, пожалуйста, убрать ее?
Сглатываю от страха. В детстве меня цапнула местная дворовая овчарка, оставив на ноге шрам от укуса. Прошло много лет с того случая, а страх никуда не делся.
— Буча вас не тронет. Да, малыш?
Ничего себе малыш… Мужчина треплет за ухом питомца широкой татуированной ладонью.
— И все же…
Он сжаливается надо мной, беря пса за ошейник. Тот обиженно смотрит на хозяина.
— У меня тут муж работает. У меня нет таких денег. Надо с ним переговорить!
— Тут ваш муж работает? — как попугай повторяет, кидая взгляд на модный автосалон эксклюзивных машин.
— Да.
— Хм. Очень интересно. Ну пойдемте.
2. 2. Фас, Буча!
Не знаю, что он нашел такого интересного. Но да ладно…
Мы заходим втроем в стеклянные двери. Да-да, втроем. Потому что этот “малыш” по струнке смирно вышагивает рядом с хозяином.
— Вы, наверно, меня подождите тут. Я сначала сама поговорю!
Мои руки случайно касаются горячей стальной груди мужчины. Обжигает. Отдергиваю пальцы, смущенно извиняясь.
Вижу как смеются его глаза, появляется тут же настроение съязвить, но сдерживаюсь. Все же я тут сломала “золотое” зеркало. А не он.
— Ну давай, иди, — кивает мне на дверь, как-то резко переходя на “ты”.
Грожу ему пальцем, но его пес резко поворачивает голову в мою сторону. Ладно… Не будем грубить хозяину.
Хороший мальчик. Фу.
Достаю из сумки контейнер с вкусно пахнущим обедом, чтобы сразу задобрить мужа. Набираю в легкие побольше воздуха и распахиваю тяжелую черную дверь.
Шаг вперед и…
Сердце бухает куда-то в пятки, контейнер выскальзывает из рук. Крышка предательски раскрывается, и содержимое вываливается на идеально начищенный белый пол. Пес тут же кидается к еде.
А я стою… Почти не дышу.
Словно меня гвоздями прибили. За спиной ощущаю горячее дыхание. А перед глазами муж, со спущенными штанами. И девица, чьи огромные сиськи трясутся от резких движений бедер Степы.
Руки дрожат, губы дрожат. На душе мерзко.
— Ника, — он в ужасе отскакивает от голого тела девицы, — Егор Николаевич?
Какой еще Егор Николаевич?...
— Что здесь происходит? — грубый бас за спиной пробуждает меня от шока. Чувствую соленую влагу на губах.
Это, кажется, я плачу.
— Ой, — девица наконец оживает, пытаясь натянуть лифчик на свою тройку.