Я промолчала, не зная, что и сказать.
– Ладно, Агата, я чувствую, тебе это не интересно, – обиделся Борис. – Позвоню, как только переговорю с главврачом.
– Спокойной ночи, Боречка, не слишком расслабляйся, – подбодрила я приятеля и дала отбой.
Утром дед демонстративно не вышел к завтраку, а бабушка хлопотала вокруг меня, словно мне снова было пять лет. Я отведала геркулесовой каши с черносливом и курагой, чего не делала с младших классов школы, и, выпив чашку какао, собралась ехать в Сокольники, чтобы навестить оппонента. Купив в ближайшем супермаркете пакет вишневого сока, пять яблок и упаковку шоколадных пряников, я включила навигатор и отправилась по адресу потерпевшего, надеясь узнать у его родственников адрес больницы.
Старый район Москвы словно сошел с экранов пятидесятых годов двадцатого столетия. В похожем дворе снимали «Покровские ворота», и для меня оставалось загадкой, как в наше время подобный островок щемящего душу ретро мог сохраниться в обрастающей стеклянными высотками Москве. В прохладном подъезде трехэтажного дома, в котором проживал оппонент Трошин, пахло борщом и кошками. Поднявшись на третий этаж, я нажала кнопку звонка и стала ждать, когда мне откроют. Простояв под дверью минут пять и не получив ответа, я сообразила: вряд ли родственники потерпевшего в разгар рабочего дня будут сидеть дома и ждать моего визита. Попробую обратиться к соседям, вдруг кто-то из них знает адрес больницы.
Я подошла к двери справа и стала звонить туда, надеясь на помощь. Вместе с соседями мы вызовем участкового – наверняка у них есть телефон пункта охраны порядка – и поможем калеке. В соседской квартире послышались бодрые шаги, долго возились с замками, после чего дверь распахнулась и на пороге появилась полуголая девица с сигаретой в зубах и бланшем под глазом. Я тут же предъявила адвокатское удостоверение и несколько смущенно заговорила:
Конец ознакомительного фрагмента.