– Ходатайство принято.
«Совсем, бедняга, съехал… Теперь двадцать лет отучать надо…»
Прежде чем отправиться на стадион, Чернаков завернул к родителям. Он заезжал к старикам почти каждую субботу, если не случалось авралов. Мать готовила что-нибудь вкусное. Отца сегодня не было, ковырялся в гараже со старой машиной.
– У тебя что-нибудь с Ириной не так? – неожиданно спросила она, когда сын доедал солянку.
– В смысле?
– В смысле отношений… Семейных.
– С чего ты взяла?
– Какая разница? Ты не бойся, я-то тебя всегда пойму.
– Нет… Нормально все. – Чернаков посчитал, что, пока с женой окончательно не выяснены отношения, не стоит расстраивать родителей.
Может, мать видела его с Юлей? Или просто чувствует? Скорее, второе.
– Наташа-то как там с мужем? Давно не звонила.
– Денег не просит. Значит, нормально.
Дочка, в сентябре заключившая брачный контракт с начинающим адвокатом, переехала к мужу. Родительский дом посещала по праздникам или при дефиците денежных знаков. Муж еще не очень крепко стоял на юридических ногах, «разводить» клиентов только учился, поэтому молодая семья не могла назвать себя материально независимой. Сама Наташка училась на четвертом курсе финансово-экономического института, мечтая стать бизнесвуменшей или олигархичкой. Чернаков предлагал ей устроится на полставки в «Планету» уборщицей или промоутером, но дочь обиженно фыркнула, что ей «не позволяет статус».
– Какой статус?! – обалдел Вячеслав Андреевич.
– Понимаешь, па, я человек серьезный, а серьезный человек должен заниматься серьезными вещами. Нельзя забивать гвозди микроскопом. А разговоры о том, что любой труд почетен, оставьте для неудачников и лузеров.
Кто такие «лузеры», Чернаков представлял плохо, но догадывался, что они не из тех, кто коллекционирует пластиковые карточки…
Мать принесла из закромов трехлитровую банку соленых огурцов – остатки дачного урожая.
– Ма, да у нас есть, не надо.
– Бери, бери. Нам с отцом все равно не съесть… А вы на стол новогодний поставите. Отмечать-то где будете? Дома?
– Не решили пока, – смутился Чернаков, – наверное.
Он действительно пока не знал, где будет встречать Новый год. Очень хотел с Юлей. Но если она не найдет достойный повод, чтобы свалить из любимой семьи, придется дома. Сам-то он мог исчезнуть, не объясняя причин. Ирина бы для проформы спросила, куда он собрался, и так же для проформы поверила бы в «служебную необходимость». Или не поверила, но истерик устраивать бы не стала. Считается, кто разговор начал, тот и виноват в разрыве.