─ Хорошо, зайка, я поняла ─ выдавливаю их себя улыбку и глажу дочь по волосам.
Моя прекрасная девочка, мой ангел. Как же я не хочу, чтобы она страдала. У нас с Марком были не таких отношения, в которых наша дочь чувствовала бы себя неуютно, как я когда-то в детстве. И для нее наше расставание точно станет травмой.
Мне нужно как-то ее подготовить, смягчить удар. Но как это сделать? Я просто представить себе не могу.
─ Все хорошо? ─ хмурит бровки Лиза, глядя на задумчивую меня.
─ Да, ─ слабо улыбаюсь. ─ Давайте уже кушать скорее. И я пойду работать.
За завтраком мама молчит, хоть немного покоя. Зато смотрит на меня так строго и укоризненно, что я кожей чувствую этот взгляд.
Честно, я не понимаю свою маму. Как можно так настойчиво морально подавлять своего ребенка? Даже если он оступился и не прав. Даже если мнения расходятся.
Одно дело, если я сама приняла решение терпеть и тянуть Марка обратно в семью. Это было бы моим личным выбором, моим решением, ответственность за которое лежала бы только на мне.
Но я этого не хочу, а мама давит, настаивает. И вовсе не мягко это преподносит, мол «Девочка моя, ты не права. Понимаю, тебе больно, но ты не должна разводиться…». Ну, что-то в таком духе. Еще и заставляет меня чувствовать себя никчемной и глупой, плохой матерью, которая якобы не думает о своем ребенке.
Я знаю, что это вовсе не так, но мамино внушение все же оседает неприятным осадком в душе, заставляя сомневаться в себе.
Я никогда бы не поступила так с Лизой, окажись она на моем месте. Я бы просто поддержала ее, пожалела, согрела своим теплом, которого бы ей так не хватало в такой момент. И дала бы совет только если бы она сама его попросила.
После завтрака мою посуду и возвращаюсь к работе. Стараюсь полностью погрузиться в нее, чтобы отвлечься от паршивых мыслей и эмоций. Но как же это тяжело. Мне даже сидеть трудно. Ощущаю какой-то безостановочный внутренний тремор, тревогу и слабость, будто все силы высосали из меня.
─ Мам, мы с бабушкой ушли гулять! ─ предупреждает меня Лиза из коридора, а затем я слышу хлопок двери.
Я снова остаюсь одна в полной тишине. Даже кожей ощущаю холод одиночества, который окутывает меня и пробирается внутрь, словно паразит.
Так, хватит, Полина. Бери себя в руки. Не раскисай снова.
Шлепаю себя ладонями по лицу, заставляя кровь прилить к щекам, медленно гоняю воздух, про себя считая до десяти, и снова за работу.