15. Глава 15
Очевидно, сам Марк ничего делать не собирается, кроме как обильно посыпать меня претензиями по любому поводу. Я должна сама объяснить нашей дочери, почему так все происходит, должна сама прикладывать усилия, чтобы вернуть мужа в семью.
А он что? Какая его задача? Перекладывать всю ответственность на меня и лишь благородно позволять себя вернуть?! И вообще, почему Марк ведет себя так, будто это ОН на меня обижен, а я еще должна заслужить его прощение?
Я возмущена до глубины души его поведением. Наверное, я по-прежнему верила, что он хоть что-то предпримет для того, чтобы наладить отношения, или хотя бы сделает вид. А такого свинства, как сейчас, я точно не ожидала.
На эмоциях начинаю строчить объемное сообщение в ответ Марку, выплескивая все свое возмущение, недовольство и обиду. Но в какой-то момент резко останавливаюсь на полуслове.
Есть ли вообще какой-то смысл в этом сообщении? Он ведь точно не воспримет мои слова, перевернет все с ног на голову и в очередной раз выставит меня виноватой. Да и зачем вообще перед ним распинаться? Для чего выяснять отношения и трепать себе нервы, если я уже решила, что разводу быть? Проще промолчать.
Но я все же отвечаю ему коротко: «если ты хотел зайти, то мог сам об этом сказать. Я не экстрасенс и читать мысли не умею».
Отправляю сообщение и иду к Лизе. Настал момент поговорить прямо и не юлить. Да и я не торопилась с такой новостью, потому что думала, Марк еще вернется, и я зря ее расстрою. Но надежда на это умерла окончательно и бесповоротно.
Открываю дверь в детскую и вижу Лизу на кровати. Сидит возле стены, насупившись и хлюпая носом. В руках у нее большой плюшевый единорог, которого Марк подарил ей на прошлый день рождения.
─ Солнышко мое, ─ тоскливо протягиваю я и сажусь рядом с дочерью на кровать.
Она тут же прячет свою мордашку за игрушкой и отвечает резко:
─ Отстань.
Конечно, мне обидно слышать это от дочери. Больно, что отталкивает меня из-за того, в чем я не виновата. А, может, и виновата, уже не знаю.
Но сейчас не время показывать свой статус и уходить, требуя подумать над своим поведением. Именно так и поступила бы моя мама. Но я не такая. Я понимаю, что сейчас моему ребенку тоже больно и плохо, не меньше моего. И ее грубость ─ это просто попытка защититься.
─ Я понимаю, что ты очень расстроена, ─ вздыхаю я и глажу ее по ноге, которую она тут же одергивает и прячет под себя. ─ Мне тоже плохо сейчас, очень. И я прекрасно понимаю тебя. Но иногда случается так, что люди больше не могут жить вместе, и раздельно им лучше.