— Вы на что
больше обиделись? На болото или на пожилого?
— Я больше
на вас обиделся, — парировал доктор. — Вроде — приличный человек,
коллежский асессор, могли бы и умереть спокойно, так нет, живой.
Значит, опять у меня из-за вас работа будет. Не пожелали порадовать
старика. Ну, что уж теперь. У каждого свой крест. У вас — святого
Владимира, а у меня следователь неугомонный.
Нет, точно,
Федышинскому бы на сцену. Или писать рассказы для
юмористов.
— Скажите,
доктор, а почему я сознание потерял?
— Надолго?
— забеспокоился он.
— Время не
засекал, но по ощущениям — полминуты, может минута.
— Тогда
ерунда, — успокоил меня доктор. — Пуля, она все-таки вещь, которая
для организма вредна, да и удары тоже здоровью не способствуют. Все
у нас связано — и грудь, и руки, и голова. Небось, еще и видения
какие-нибудь были?
— Были, —
кивнул я, решив, что не стоит пересказывать содержание видения или
глюка. Как правильно? Если начать рассказ, доктор все равно не
поймет. Ограничусь самым главным. — Привиделось, что Леночка от
меня ушла, и за другого замуж вышла. Теряюсь в догадках — к чему бы
это?
Я сразу же
пожалел о том, что сказал. Ждал, что Михаил Терентьевич скажет
что-то циничное, типа — «если к другому уходит невеста, то
неизвестно, кому повезло», но Федышинский, улыбнулся:
— Любите
вы ее. А когда ты женщину любишь, то больше всего боишься ее
потерять. А когда чего-то боишься, то эти страхи тебе и мерещатся.
Так что, не берите в голову, Иван Александрович. Все у вас хорошо
будет. Вон - вас сразу две барышни любят. И какие
барышни!
— Ваня,
завтрак на кухне, горшок прикрыт полотенцем. Ешь прямо из горшка —
там твоя доля оставлена. Большой самовар не трогай — он все равно
пустой. В маленький я воды налила, углей подсыпала, тебе только
разжечь. Кофе не ищи, я его спрятала — доктор сказал, что тебе кофе
пока вредно. Никуда не ходи, тяжести не поднимай, помои я сама
вынесу, как вернусь. Узнаю, что дрова тащишь или воду носишь —
нажалуюсь Леночке. Я убегаю, опаздывать нельзя.
— Дуй, —
милостиво разрешил я.
К тому
времени, пока продрал глаза, Анька уже и печь протопила, и завтрак
сготовила. Наверняка успела и Маньку накормить. Если бы не успела —
постоялица бы орала.
Опаздывать
на уроки и на самом деле нельзя. Мои девчонки и так провинились.
Директор гимназии собирался составить разговор с учительницей,
прогулявшей четыре урока, и с гимназисткой шестого класса, вообще
увильнувшей от занятий на целый день, но не стал. Нехорошо,
конечно, когда педагоги и учащиеся не ставят администрацию учебного
учреждения в известность об отлучке, но причина была уважительной.
Кто осмелится сделать выговор невесте, если ее жених ранен? А
Аньке, той вообще бесполезно делать внушения. Шаркнет ножкой,
вздохнет, согласится, но все сделает по-своему.