— Иван
Александрович, наше почтение, — приподнял фуражку Петр Генрихович,
а потом продемонстрировал небольшой мешок. — А я вам рябчиков
привез…
— Петя, да
подожди ты со своими рябчиками, — осадила его супруга. — Видишь, у
Ивана Александровича рука на перевязи.
Она у меня
и на самом деле пока на перевязи — так удобнее, и болит меньше.
Зато чешется очень сильно. Приходится усилия прикладывать, чтобы не
расчесать рану.
— Так, а
чего годить-то? — хмыкнул господин Литтенбрант. — И рябчиков я
сейчас сам занесу. Тут и всего-то пять штук. Прислуга потом
ощиплет.
Бедная
Анька. Ощипать-то она ощиплет, а куда нам пять рябчиков? Рябчики
это вообще пища буржуев, а я трудящийся. Ладно, барышня приедет —
сама разберется.
— Ме-а! —
донеслось из сарайки.
— Иван
Александрович себе живность завел, — засмеялась Наталья
Никифоровна.
— Не завел,
она сама завелась, — хмыкнул я. — Слышите, как орет? Обижается, что
с ней не здороваются.
Но гости с
козой здороваться не пошли. Видимо, постеснялись.
— Вы в дом
проходите, — предложил я, открывая дверь.
— Сейчас
пройдем, — кивнула Наталья Никифоровна. — Постою немножко,
посмотрю. Вроде, и двор тот же, и дом мой, а вроде не мой. Вижу,
подняли его, венцы новые поставили, крышу перекрыли. И кирпичи на
трубе поменяли.
— Это не я,
это Аня, — улыбнулся я. — Барышня, которую вы как-то демоном в юбке
обозвали.
— Наслышаны
мы в Нелазском о вашей Ане. Говорят — села хозяину на шею, ножки
свесила, а давно ли сама босиком бегала, коровам хвосты
крутила?
Я только
пожал плечами. Не знаю, крутила ли Анька коровам хвосты, да и зачем
их крутить? Но босиком она бегала, как пить дать. А то, что болтают
— мне наплевать. И вопрос еще — кто кому сел на шею? То, что
девчонка командует, меня устраивает, самому о хозяйственных и
бытовых вещах думать не надо.
Мы
прошли-таки в дом, Наталья Никифоровна опять узнавала и не узнавала
место, где прожила много лет. И печь переложена, и подтопок
пристроен. В правой — женской части, мебель другая, зато в моем
кабине все по-прежнему.
Наконец,
все уселись в моей гостиной.
— Чай
будете пить? — поинтересовался я. — Но сразу предупреждаю — Петру
Генриховичу самовар придется самому ставить, мне не с руки, а
«эгоиста» на троих не хватит.
Не с руки,
в прямо и в переносном смысле.
— Водички
бы мне, — попросила Наталья Никифоровна. Посмотрев на мужа,
спросила: — А чай будем?