Моя больная любовь - страница 18

Шрифт
Интервал


– За-а-чем? – поинтересовалась испугано. Так и есть – котёнок.

Харитон хмыкнул своим мыслям.

– Поедем в отчий дом – знакомиться с родителями и просить твоей руки.

И вот теперь Анфиса улыбнулась. Коварно так, недобро.

Харитону даже показалось, что у его ангелочка пробились рожки…

Но… рожки ей тоже очень шли.

И – он надеялся – на сегодняшнем вечере да с его помощью, она пустит их в ход.

Жди нас, Сотников. Мы уже скоро.

Из комнаты Анфисы Монстр вышел крайне довольный собой…

4. Глава 3

АНФИСА

Стою перед огромным зеркалом, смотрю в него и не узнаю себя. Красивых нарядов у меня со времён смерти мамы не было. Эвелина меня не баловала, у неё было кого. Да и рассуждала так: «Зачем инвалидке, которая никуда не выходит, красивые наряды» Я, впрочем, не возражала – мне действительно было некуда ходить…

И вот теперь… Протягиваю ладонь, трогаю отражение. Платье – нежно-розовое, довольно простого кроя, в пол. Но шёлк на нём так и струится, обтекая фигуру. Ажурный серебряный, украшенный жемчугом, пояс обнимает талию. Жемчужная «капелька» на тоненькой серебряной цепочке поблёскивает между ключиц.

Волосы мне зачесали на одно плечо. Лёгкий макияж тронул губы и веки. Дополнили имидж серебряные туфельки-лодочки и небольшой, усыпанный стразами, клатч.

– Пора идти, – говорю себе.

Нервничаю, но это – приятное покалывание. Потому что меня волнует, какое впечатление я произведу на… Мон… Харитона, поправляю себя. Раз уж мы теперь – жених и невеста (подумать только!), то, конечно же, должны звать друг друга по именам. Вот он и представился – Харитон Маньков. Смешное сочетание и… очень милое. Имя идёт к его тёмно-синим глазам и тёмно-русым волосам, в которых путается солнце.

Да-да, он такой привлекательный.

А я? За последнее время совсем отощала – кожа да кости. Грудь, кажется, совсем уменьшилась – уже даже пуш-ап не спасает.

Беру сумочку, влезаю в туфельки, становясь хоть немного выше, и всё-таки выхожу.

Спускаюсь медленно и радуюсь, что Харитон пока что не смотрит на меня. Но когда он оборачивается, и я попадаю в плен его глаз, то замираю на ступеньке, вцепившись в перила. Боюсь не то, что двигаться, дышать.

– Подойди, – и голос его – низкий, хрипловатый – будоражит.

Я подхватываю одной рукой подол, другой – сильнее прижимаю к себе клатч и иду. Господи, дай мне сил дойти и услышать свой приговор.