Последних слов он не слышит – они вязнут в гуле, которым наполнена его голова.
… с любимым…
Конечно, он ведь не любимый… Не герой и не принц, из тех, с которыми нежные девочки целуются под луной.
Он монстр, ему вообще целовать не пристало. Только брать, рвать, драть, без жалости и снисхождения. А от чего там баба орёт – от боли или удовольствия – вообще по хер.
И тут – Сотникова, блядская дочь врага, та, которую он хотел уничтожить, превратить её жизнь в ад, – она, эта полудохлая девчонка, отшивает его…
И это, блядь, больно.
Поэтому ощерился хищно, руку её сжал чувствительно и сказал почти зло:
– Привыкай. Ты теперь моя невеста. Иначе – зачем вообще этот спектакль? Щаз выкину тебя из машины на всём ходу, а с твоим батей и мачехой мы и без тебя славно развлечёмся.
Она заморгала глазами, часто-часто, отодвинулась подальше, отвернулась.
А ему паршиво – хоть вой. Всё что может – угрожать и запугивать маленькую беззащитную девочку. Докатился. Пиздец просто.
Сам же, уёбок, попросил о доверии. Как она доверять станет, если он только и может, что давить.
Прости, малыш. Это от бессилия. Потому, что не знаю, что делать и как поступать. Ты же хрустальная. Тебя касаться боязно. Особенно так, как привык.
– Ладно, не дуйся, – попробовал наладить мирные отношения. – Раз я принял твоё предложение, значит, оно понравилось мне. А стало быть – доиграем в любовь. Потешим твоего батеньку.
– Ты прав, – девочка судорожно перевела дыхание. – И прости за моё поведение. Я не должна была говорить то, что сказала…
Блядь! Нет! Так нельзя!
Почему она – ОНА! – извиняется за свои слова? Чуткая, нежная, поняла, что обидела и истолковала его обижульки правильно.
Впервые за много лет, прошедших с той поры, когда он ещё был счастливым и правильным, Харитону стало стыдно. Так, что реально не знал, куда себя деть.
– Ты тоже… это… прости… – пробормотал и отвернулся к окну. А её ладошку нашёл, цапнул, пальцы переплёл. Грёбанная романтика. И он её себе хоть кусочек урвёт.
– Знаешь, – нежным голоском пролепетала она, – давай ещё раз…
– Что? – сделал большие удивлённые глаза.
– Ну… поцелуемся… – проговорила и вспыхнула, как маков цвет.
– А как же большая и светлая? И луна со звёздами?
– О чём ты? – теперь её глаза округлились.
– О девчоночьих мечтах. Вы же мечтаете о поцелуях с принцем под луной.