— Крови не будет? — одними губами спросила Дороти у Бринны.
— Будет, но позже. Иначе станут шептаться, что Пес зарезал дона Гильермо за слова.
— За слова не режут?
— Мы ж не благородные лорды и леди, у нас все только за дела. А слова — пыль.
— Это ж Черный Пес Морено! Тебя ж повесили в Йотингтоне, на прошлой неделе! — очухался в углу пьянчужка и начал делать отгоняющие зло знаки.
— Значит, есть за что выпить, — Морено забрал со стола кружку и кивнул служанке наполнить. — Упокой господь мою душу! Плохой был человек, но отличный капитан!
По углам таверны зашептались, но потом вновь загомонили, увлекшись. Гильермо от стола, за которым сидела команда “Каракатицы”, далеко не отошел и руки с перламутровой рукояти не снял. Видимо, понимал расклад не хуже.
— А где твоя “Каракатица”, Морено? Говорят, ее видели под флагом чаевников. И чесала она на всех парусах мимо Большого Краба прямиком на Темные острова. На чем ты приплыл сюда, Пес? На плоту?
— На корыте его величества, — Морено за оружие больше не хватался, но весь стал точно тетива.
И Дороти была готова поспорить, что удивления в нем было столько же, сколько в самой Дороти. За какими дьяволами “Каракатицу” понесло мимо Краба? Полковник Филлипс должен был отогнать ее на материк, в Сан-Мару. Темные острова лежали в направлении противоположном, и тут было два варианта: либо иверец врал, в надежде снова выбесить Морено, либо Филлипс рехнулся. Но полковник отличался удивительным здравомыслием.
— Я одолжил у губернатора Йотингтона четыре корабля, но три сгорели. Пришлось обойтись одним.
В углу кто-то уважительно присвистнул.
— Ты угнал у алантцев лоханку? — не сдержал удивления дон Гильермо.
— Да, и еще три сжег во славу Черной Ма. Мы опередили вести из Йотингтона на три дня. По старым я еще числюсь повешенным. Так что к чертям “Каракатицу”. Мне и так неплохо.
— Призрак! Подменыш! Сгинь, отвяжись! Тебя казнили! — продолжал стоять на своем пьянчужка.
— За тобой будут гнаться по всем морям, — сказал кто-то с налландского корабля и отсалютовал Псу кружкой.
— Пусть гоняются, я оставлю их ловить ветер от моих парусов.
— Так выходит, эту белую красотку… — Гильермо кивнул так, что обрубок бороды указал точно на Дороти, — ты не просто так с собой приволок? Кто эта сахарная малышка?
— Леди бывший капитан алантийской лоханки. Белая кость и голубая кровь. Верная дочь отечества. Чего, без мундира и парика не похожа? Так открою секрет — под одеждой все бабы одинаковые.