Здесь платили хоть и меньше, но в итоге выходило даже в какой-то
степени лучше, чем в «Благословенной Франции», правда, первое
время, приходилось объясняться буквально на языке жестов. Просто
потому, что в семье, в которой он родился, свободно общались на
французском, в кадетском корпусе, к нему добавился греческий и
латынь. Правда уже во Владивостоке о греческом и латыни
благополучно забыли, но зато добавили к изучению английский язык. В
Шанхае преподавался именно он, а часть предметов так и вообще
читались иностранными специалистами и именно по-английски. Хочешь
не хочешь, а приходилось учить.
По приезду в Сербское Королевство, потребовалось местное
наречие. Как итог, Сергей свободно изъяснялся по-французски, вполне
сносно, пусть даже и с некоторым акцентом, мог обсудить бытовые
темы на английском и сербском языках, знал Шанхайский диалект
китайского из-за общения с местными жителями, полученый во время
жизни в Шанхае и совершенно не знал испанского. Впрочем, когда
петух все-таки добрался до его многострадального седалища, пришлось
учить и его. В результате чего, уже через пару месяцев, Серега
вполне сносно болтал на народно-матерном испанском, и прекрасно
понимал, что хотели от него самого, и вполне мог донести до
собеседника, и свои мысли, а чуть позже вполне освоил и чтение. В
конце концов в Испанском языке используется та же латиница, и
потому имея за душой знания французского и английского освоить
что-то еще, не так уж и сложно, особенно когда приходится говорить
на этом языке постоянно.
Здесь приходилось браться за любую работу, лишь бы она хоть
как-то оплачивалась. И за последние два года наш «герой» перебрал
все, что попалось под руку. Он собирал апельсины, на городских
улицах, раскладывая их по ящикам и буквально объедаясь ими первое
время. Обрабатывал и собирал виноград, на винодельческих
плантациях. Чистил навоз на овечьих фермах, перекапывал
сельскохозяйственные делянки на горных склонах, и разгружал суда в
местном порту. В общем исполнял любую работу, которая только
подворачивалась ему под руку. О том, чтобы устроиться куда-то по
полученной в училище специальности, не было и речи. Подобные места
были забиты аборигенами, и те держались за них руками и зубами. Ему
же доставалось лишь, то за что не хотели браться местные жители, но
так или иначе исполнять эту работу требовалось.