Не имею понятия, сколько я брела, когда вдалеке послышались шум, звон метала и крики. Мгновенно юркнула за большое дерево, прислушалась. После того как все стихло, подождала минут двадцать и только тогда рискнула идти дальше. От стояния на месте храбрости не прибавится, значит, остается одно — двигаться вперед.
Вскоре я вышла на большую поляну и застыла от страха и изумления.
На поляне вперемешку лежали мужчины с рассеченными животами, окровавленные женщины, рваное тряпье, кухонная утварь и еще что-то трудноопознаваемое, пропитанное кровью. Трупы лошадей валялись чуть дальше. Стоял удушающий сладковатый запах. Он достиг моего обоняния, и меня вывернуло. Вся скудная еда оказалась возле дерева, на которое я опиралась.
— Господи, за что мне все это? Почему ты не отправил меня на перерождение? Неужели я в прошлой жизни много грешила? — пробормотала сквозь всхлипы, вытирая текущие по щекам слезы.
Выплакавшись и успокоившись, начала более-менее соображать и услышала шум воды. Отойдя шагов на тридцать от поляны, наткнулась на мелкую речушку. Ополоснула лицо и руки, набрала в кувшин чистой холодной воды. А потом села на поваленное дерево и принялась рассуждать.
Как бы меня ни воротило, но посмотреть, что в телегах есть полезного, стоит. Для борьбы за жизнь подойдут любые средства. Так что страхи прочь — и вперед.
Посидела, набираясь храбрости, затем решительно поднялась и направилась обратно к поляне.
Лишний раз не глядя по сторонам, подошла к первой телеге, ко второй, но ничего для себя не нашла. И только в третьей увидела большой мешок. Там обнаружилась чистая мужская одежда, а также спрятанные среди вороха тряпок монеты: две золотые, с десяток серебряных и несколько медных.
Обрадовавшись находке, быстро надела тонкие подштанники, сверху — кожаные брюки, накинула цветастую льняную рубашку и под цвет брюк кожаный жилет. Конечно, все на мне висело, но это в любом случае гораздо лучше, чем платье без нижнего белья. В довершение образа убрала слишком приметные светлые волосы под шапку и вымазала землей лицо, чтобы не светить нежной девичьей кожей.
Сапоги пришлось снять с юноши, лежащего недалеко от телеги. Как бы ни брезговала, но тут уж никуда не денешься. Во время Великой Отечественной, как рассказывал дед, солдаты поступали так же. Живому нужнее.