– Тебя это задевает, – вдруг говорит она. – А раз задевает, значит, что-то в этом есть… Ладно, что там с отчетами?
Она начинает проверять их по очереди, пока я цежу смузи.
Честное слово, если бы мне не были бы так нужны деньги, я бы уже ушла. Но она находит мне заказчиков. Найти сейчас удаленную работу, где нормально платят, и знакомые прикроют тебя с младенцем, не так уж и просто. Выбора у меня нет. По крайней мере, пока я не рожу и не устрою ребенка в ясли. Говорят, и потом легче не станет, если ребенок начнет болеть. Сотрудники на бесконечных больничных нигде не нужны. Для меня это первый ребенок. Поддержать меня некому. Все придется проходить на своей шкуре.
Подруга обещала меня подстраховать с малышом.
Мама слишком далеко. И не факт, что захочет приехать.
Когда я только получила весть, что теперь в разводе и в придачу беременна, в первый момент малодушия хотела вернуться к ней. Но приехать из столицы с младенцем к ней было бы слишком жестоко. Поддержать она меня может только морально. А хорошую работу в моей родной глуши не найти. Надежда только на фриланс. Но у меня не такая работа, чтобы сто процентов времени находиться удаленно. В общем, я не решилась из опасений, как бы вместо меня не нашли кого-то ближе и не беременную.
Я все рассчитала.
После развода мне досталась машина – подарок Антона. Это хороший «мерседес» последней модели. Кое-что из драгоценностей, хоть и немного. Шуба, которую я уже продала, а деньги положила на вклад. Это то, что я получила. Продам остальное, и куплю однушку. Если повезет – без ипотеки. Нужно смотреть. Мне нужна уже готовая к проживанию, хотя бы с минимальным ремонтом, чтобы можно было жить с ребенком.
Ситуация осложнялась тем, что документы на «мерседес» остались у Антона, а драгоценности лежат в банковской ячейке. Чтобы все это забрать, придется встретиться с бывшим.
А я не могу, когда у меня пузо на нос лезет.
Антон о беременности не знает.
Я ему не сказала.
Побоялась.
И подруга теперь топчется по больной мозоли, вызывая зубную боль. С Антоном я планирую встретиться после родов, когда живота уже не будет, и я постройнею.
Говорить о сыне, подавать на алименты, признавать отцовство через суд – нет, и еще раз нет. Я только заберу то, что мне причитается и исчезну. Больше он меня не увидит. Малыша тем более. Он не должен знать, что я беременна. Хотя уверена, что отец он. У меня больше никого не было, кроме него… До развода я была верной женой. А после в сторону мужчин уже не смотрела.