Два одинаково изумлённых возгласа — его и неслышимый мой — прозвучали в унисон.
— Ариадна?
«Эйнар?»
20. Глава 20
— Что вы здесь делаете?
— Я… — Я поняла, что вместе с контролем над телом ко мне вернулся дар речи и шёпотом выпалила: — Эйнар, спасите меня!
— Конечно! — как по-настоящему благородный человек, без промедления ответил мой жених. — Прошу вас, входите.
Я мышкой проскользнула мимо него в комнату, освещаемую лишь рубиновым светом углей в камине. Эйнар вошёл следом, плотно закрыл дверь и, поставив свечу на стол, любезно придвинул стул к камину.
— Садитесь, вам нужно согреться, пока не простыли. Сейчас я ещё что-нибудь…
Он огляделся и, взяв с кровати одеяло, бережно меня закутал. Затем подкинул дров в огонь и пошуровал в камине кочергой, заставляя пламя разгореться. Обернулся ко мне:
— Ну как? Вам стало теплее? Я могу разбудить кого-нибудь из прислуги и попросить приготовить горячий грог.
«По-моему, кто-то забыл, что он не в родовом поместье», — фыркнул Кэвин. Я же, сообразив, что лишняя суета вокруг мне ни к чему, с сожалением отозвалась:
— Спасибо, не нужно. Мне и так тепло, — и, как нарочно, звонко чихнула.
«Эй-эй, Ари, только не вздумай болеть!» — всполошился Кэвин. А Эйнар в унисон с ним взволнованно уточнил:
— Вы уверены? Давайте, я ещё поближе пододвину ваш стул… Вот так. Вам удобно?
— Да. — Сказать по правде, мне и до этого было неплохо. — Спасибо вам большое.
«Ну хватит реверансов, — пробурчал Кэвин. — Узнай, что он делает на постоялом дворе».
Я едва не закатила глаза: да какая вообще разница? Главное, что он здесь и поможет мне спастись от инквизиторов.
— Так что у вас случилось, Ариадна? — Эйнар придвинул низкую скамеечку и уселся у моих ног. — Почему вы здесь и в таком странном виде?
Он взял мои озябшие пальцы в тёплые ладони, и я, подавив желание разрыдаться от облегчения, принялась рассказывать. Как страшно скучала по нему и как задумала увидеться во сне. Как служанка помогла мне найти ведьму, как я в одиночку отправилась к Двугорбому холму, и как меня там обнаружили инквизиторы. Как они забрали меня из родного дома — здесь я всё-таки всхлипнула, — а на первом же ночлеге один из них позволил себе такое, такое… По моим щекам побежали слёзы, и Эйнар вскочил в порыве праведного гнева.
— Ах мерзавец!