«Лёня…»
Кажется, так называла его Лара. Я попробовала сокращение имени на вкус, покатала на языке и скривилась.
– Нет, – покачала головой. – Мне не нравится.
Парень прекратил играться с мерцающим энергетическим шариком и изумлённо заломил бровь.
– Я буду звать тебя Лео. Если ты не против.
– Не против, – улыбнулся он настолько обезоруживающе, что внизу живота взбесился рой бабочек.
«Агния, не поддавайся его очарованию. Его девушка – твоя подруга!» – напомнила себе, усмиряя не вовремя проснувшуюся симпатию.
– Ты так и не сказал, откуда знаешь, как ощущается заблокированный дар? Кто-то из твоих близких или знакомых делал это?
– Я блокировал свой дар.
– Ты, наверное, шутишь, – не поверила я, но Лео выглядел предельно серьёзным. – Но, как? А главное, тебе-то зачем это понадобилось?
– Пойдём присядем, и я всё тебе расскажу, если так интересно, – кивнул он в сторону лавки, не замеченной мной ранее. – Если всё ещё хочешь уйти, выход там, – указал он себе за спину, где я и правда разглядела калитку – метрах в пятидесяти от нас.
Сомневалась я недолго, ведьминское любопытство оказалось сильнее.
– Мои родители – лекари со светлым даром. Оба. Старший брат унаследовал такую же магию. Он учится на твоём факультете на третьем курсе. А вот мне повезло меньше. Когда у меня впервые пробудился дар, всем сразу стало очевидно, что он полная противоположность семейному.
– Разве так бывает? – нахмурилась я, не в силах припомнить, читала ли когда-нибудь про подобные случаи. – Я имею в виду, точно ли ты уверен, что родители тебе родные? Прости, если тебе неприятно, можешь не отвечать.
– Я уже привык к подобным вопросам, – усмехнулся он. – Поверь, не ты одна предполагала… всякое.
Кажется, даже в темноте было видно, как я покраснела.
– Меня не усыновили, не подменили, и моя мать отцу не изменяла: родители делали анализ крови, который однозначно подтвердил, что я – их родной ребёнок. Позже папа вплотную занялся исследованиями подобных аномалий и обнаружил, что мой случай не единичный. Но всем «доброжелателям» рты не заткнёшь. Как ни старались родители оградить меня от льющегося негатива, всё равно находились те, кто считал своим долгом поставить под сомнение наше родство. Когда мне исполнилось одиннадцать, управлять даром становилось всё труднее. Примерно в то же время мне на глаза попался ритуал запечатывания дара. В общем, какую ошибку совершил, я осознал слишком поздно.