Мне казалось, что все гормоны счастья и радости выползли из своих убежищ, и заполнили меня своим бесчисленным множеством. Это было невероятно! Словно у меня выросли крылья разом во всех местах!
Я хотел потрогать Васю, обнять, прижать к себе эту кроху. Я слышал, что младенцы приятно пахнут — молоком, мамой и чем-то сладеньким. И я так хотел это проверить, прочувствовать! А еще, посмотреть, что это за темечко такое загадочное, которое не заживает долгое время и мягкое-мягкое… Мне Ян про него много рассказывал.
Блин! Я за минуту превратился в сумасшедшего, который хотел оберегать это чудо в коляске от всех невзгод нашего мира!
Вася, Василиса — маленькая моя принцесса. Я сверну горы, лишь бы ты была счастлива!
У меня дочь!
Моя рука сама потянулась к розовой пухленькой щечке.
— Глеб, что ты делаешь? Если разбудишь, я угроблю тебя! — тихо прошипела Света. — Прямо здесь тебя закопаю! Будешь удобрением для моих пионов!
— Хочу потрогать. О, она такая теплая!
— Тш-ш... Еще бы, мне бы такой кокон! Я бы сама в нем спала как сурок и нежилась в этой «плюшке». Мягко, тепло, уютно — а что еще надо?
Я провел пальцем по носику-кнопке и обратил внимание на брови… Темные. Редкие. Брови.
Так, я не понял… Что за?
— А волосы тоже меняются? Как и глаза?
— Эм-м, нет. Вроде бы, нет. Я не знаю, честно говоря.
— Хм...
Я перевел взгляд на Свету. Ее брови были светлые, но она их немного подкрашивала. Мои брови были в тон волосам на всем теле — я на все сто процентов был рыжим из рыжих. А тут, темные как смоль бровки!
Я чуть отодвинул чепчик и увидел практически черные волосенки. ЧТО ЗА?
— Чей. Это. Ребенок? — спросил я, стараясь не показывать своего состояния.
— У нее такой невыносимый капризный характер, что мне кажется, что вы с ней самые близкие родственники.
Света прыснула со смеху, а мне что-то совсем было не до смеха. У нас в принципе не может быть черноволосых детей. В ПРИНЦИПЕ!
Тогда чей он? От кого Вася?
Я еще раз перемотал события: «Одиннадцать минус...»
— А сколько ей?
— Два с половиной, — шепнула Света и улыбнулась мне. Так и хотелось спросить: «А что ты лыбишься, олененок? Ты когда мне рога наставить-то умудрилась, Бемби? И, главное, с кем?»
— Два с половиной, — повторил я.
«Одиннадцать минус два — это девять. Минус еще половина — восемь с половиной. Стоп, а что я считаю? А-а-а, вспомнил! Я пытаюсь вычислить, когда примерно наступила беременность. Та-ак… Значит, что мы имеем? Полмесяца в запасе. Так, что ли? Блин, ни хрена башка не варит! ОТКУДА ТЕМНЫЕ ВОЛОСЫ?»