Она медленно покачивалась, убаюкивая плюшевый комочек с двумя синими глазками, выглядывающими из-под длинных ресничек. Я таких синющих еще никогда в жизни не видел!
Я не мог произнести ни слова. В моей голове тако-о-ое творилось! Та-аки-ие мысли закручивались в охренеть, какой вихрь!
Ребенок! У Светы, моей малышки, моего олененка, который так безжалостно меня бросил, РЕБЕНОК!
Какого хрена? Где папа? КТО ПАПА? Где он?
У меня засосало где-то в затылке. Странные догадки медленно пробирались, передвигая свои цепкие лапки. Я вспомнил малютку, которая родилась совсем недавно у Янниса. По размеру она была чуть меньше этой или этого Васи. А если снять бежевый кокон, наверное, такой же. От силы пятьдесят пять сантиметров.
«Так, Глеб, соберись и подумай! Дочурке Янниса сейчас два месяца. Значит, этому комочку с синими большими глазами-блюдцами примерно столько же».
Я ждал, когда Света убаюкает Васю и сверлил молодую мамашу взглядом, пытаясь досверлиться до ее совести!
Я тебя выведу на чистую воду, я заставлю тебя рассказать правду!
Одиннадцать месяцев мы не виделись… Два месяца этому ребенку…
МАТЕМАТИКА НА УРОВНЕ ПЕРВОГО КЛАССА НЕ МОГЛА ОШИБАТЬСЯ!
И поэтому мне очень хотелось задать этой бесстыжей блондинке вопрос. Один единственный, но такой важный:
КАКОГО *УЯ СВЕТА МОЛЧАЛА ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ?
Это что же получается, что я… так, я не понял… Получается, что папа… Я?
Она медленно и очень аккуратно положила малютку в коляску, накрыла тонким пледом и села на свое место. Как ни в чем не бывало, Света взяла в руки книгу и вернулась к чтению.
— Ты вроде вчера вечером обещал зайти в гости? — ее глаза на секунду вынырнули из книги.
— По-твоему, мы сейчас должны говорить об этом? Что, обсудить больше нечего? СОВСЕМ НЕЧЕГО? — да мой голос сорвался от негодования! Я захлебывался и эмоциями, и возмущением!
Я был вне себя от ярости и чувства несправедливости, ведь я столько всего упустил интересного в жизни СВОЕГО ребенка за эти месяцы! Первые слюни, первые сопли, первые какашки — чему там еще родители обычно радуются и умиляются, и выглядят при этом, как будто у них плещется кисель в голове вместо мозга?
Обида клокотала во мне в унисон со злостью. А на фоне всего этого восстания крепким ростком пробиралось счастье. Это что же, я папа? Охренеть, как это круто!