—Я уеду на пару дней, чтобы решить некоторые сложности, а затем мы все начнем сначала, — звучит безапелляционно от моего мужа.
—Знаешь, я тут подумала…— говорю невпопад, — хорошо, что я все-таки не забеременела. Сейчас бы для ребенка был жуткий стресс, увидеть всю эту грязь, прочувствовать на себе утешающие взгляды. Опять же, дети бы дразнили, будь он или она постарше. А в саду непременно обсуждали бы меня, когда я бы приходила за ним или ней, да и вообще за глаза бы обсуждали. Словом, все что ни делается, все к лучшему и только во благо. Так ведь поносят только меня…Наверное, я бы не смогла пережить подобного по отношению к собственному ребенку. Это не просто предательство семьи было бы, это была бы травма на всю жизнь. Пришлось бы по психологам ходить, да и вообще.
Палец все водит по стеклу, я перед глазами вижу холст.
—У нас будет и сын, и дочь, — уверенно произносит муж, проводя по моей ладони пятерней, я тут же руку к себе прижимаю. —Веди себя хорошо и везде будь с телохранителями. Я обсужу этот вопрос с твоим отцом. Те, что были в кафе, никуда не годятся. Ими только шпану отгонять.
Меня выкручивает от нехороших предчувствий.
—А я вроде как не на поле боя, чтобы меня охранять, и я не ключевая фигура, так что оставь свои наставления той дамочке с видео и фото, на которых вы, безусловно, получились изумительно. Только вот я спросить хотела и забыла. Тебе ее силикон не мешает? Помнится, ты говорил, что тебя не вставляет искусственная красота и даже к косметологу мне ходить запрещал, думая, что я там уколы делать буду. Но вкусы меняются, точно. Как я забыть могла, — снова ударяю побольнее словами, дергая ручку, но замок все еще не пускает.
Кир чертыхается, прошипев под нос:
—Убью…
—Ну что ты. Тебе еще детей с ней делать, — бросаю резко, толкая дверь.
—Не неси бред, рожать мне будешь ты.
Кирилл стучит два раза по окну, и слышится щелкающий звук. Дверь открыта, но напоследок я дую на стекло, на котором нарисовала…трепыхающуюся птицу в клетке.
—Не буду, — улыбаюсь нервно и вылетаю из автомобиля своего мужа, который не торопится уехать, а смотрит мне вслед, сканируя от ног и до самой макушки.
Я чувствую себя грязной, униженной и оскорбленной, а еще…я очень жалею, что не взяла номер Глеба. Проведя в ванной комнате около часа, натирая уже раскрасневшуюся кожу, я запрещаю себе плакать. Нет. Все. Ни единой слезинки. Мой телефон на фоне разрывается, но я все продолжаю купаться, будто бы важнее дела в моей жизни нет.