Он запнулся. Я встала на ноги, застегнула пуговицы и покосилась
на лицо «моего …». Оно было бледно и сумрачно. Ну же, Бося, давай,
прогони назойливого призрака. Этому вашему «делу» уже лет триста
повторов.
– Цесарио, – как-то очень отстранённо заметил мой вампир, – я
буду очень признателен тебе, если ты оставишь нас с Аглаей
Найдёновной. Позже мы с тобой всё обсудим наедине.
М-да. Надо будет потом обучить Босю более кратко излагать свои
мысли. Например: «иди в пень» – вполне интеллигентно звучит.
– А если нет?
Цесарио спустился, упёр руку в бок и насмешливо наклонил голову.
И был сметён шквалом внезапного гнева: чёрный вихрь мелькнул в моих
глазах, и вот уже младший вжат старшим в стену, клыки Боэсхия вновь
удлинились и замерли над шеей настырного приведения, а кулаки
подняли мундир, раздирая ворот когтями. Однако Цесарио, кажется, не
удивился внезапному преображению брата.
– А как же Лайси, Боэсхий? – прохрипел зло. – Я-то уйду, это всё
же твой замок. А о ней ты подумал? Или тебе безразлично?
– Любо-о-овь! Зачем ты мучаешь меня, как зве-е-ерь… – донеслось
до нас откуда-то из коридора.
Боэсхий резко отпустил брата и отстранился. Оглянулся на меня.
По виску его стекала, поблёскивая, тоненькая струйка пота. Алый
огонь в глазах потух.
– Аглая Найдёновна, – глухо произнёс мой вампир, – могу ли я
попросить вас вернуться к вашим друзьям?
Что?!
– Безусловно, Боэсхий Назгулович, можете. Доброй ночи.
Я величественно кивнула, подобрала фалды его камзола,
отвернулась и прошла мимо застывшей парочки в коридор, сияющий
мягким светом свечей. У меня было отвратительное чувство, будто
меня всё же укусили. Прямо в сердце. Но вовсе не так, как мне того
хотелось: холодные острые клыки вцепились и жевали мой орган по
перекачке крови. Даже пушистая ковровая дорожка, мне казалась
колючей: она резала мои ступни, словно острые сабли – ноги
Русалочки.
Не думая ни о чём, я дошла до нашей комнатки и тотчас оказалась
в крепких объятиях Хойра:
– Тётя Глаша! – радостно завопил эльфоорчёнок. – Мы так
волновались! Будете булкокотлету?
– Аглая Найдёновна! – с другой стороны меня обняла, смеясь и
плача, Пася. – Вы живы! Эти… эти… Ненавижу их! Как можно быть
такими… мерзкими?! Как я могла любить такого… такого…
таракана?!
Я заставила себя улыбнуться:
– Всё позади. Теперь – всё позади.