– Глаша вполне в состоянии позаботиться о себе сама. Сделать
тебе коктейль с сельдереем?
– Ох, сынок, так не пойдёт! Какая разница: может или нет женщина
позаботиться о себе? Это не значит ровным счётом ничего. Заботиться
о жене – задача мужа. Мужчина – голова, а женщина – хвост. Вы
женаты уже много лет, а воз и ныне там. Пойми: это – твоя истинная.
Ты должен покорить её сердечко, влюбить её в себя до трепета в
лодыжках!
Гарр попытался представить трепет в лодыжках, но не смог.
– Давай о чём-нибудь другом, ма? Как там Дирр, летает?
– Не переводи тему разговора! Твой брат ещё не встретил свою
истинную пару, а если встретит, возможно, его истинная окажется
драконицей. Твоя же – человечка. Ты не виноват в этом, милый, но
мне непонятно то упорство, с которым ты игнорируешь судьбу.
Человечки смертны, радость моя, и, к сожалению, они очень быстро
стареют. Сколько твоей Глаше сейчас? Тридцать? Сорок?
– Двадцать три.
Гарр стиснул челюсти, чувствуя, как в груди разрастается жар,
отвернулся, забросил в мялку сельдерей и нажал кнопку. Визг мотора
на некоторое время прервал нотацию матушки, и эта пауза дала сыну
возможность остудить внутреннее пламя и взять эмоции под
контроль.
Подобные неприятные разговоры случались часто, буквально каждый
её визит, и были до крайности обременительны.
– Совсем малышка! И всё же она скоро перестанет быть фертильна,
Гарр, – как ни в чём не бывало продолжила драконица, едва мялка
смолкла. – Ты понимаешь, что это значит? Если Глаша состарится, не
снеся яйца, у тебя никогда не будет детей! Ведь в случае утраты
истинной, дракон больше не может зачать…
– Ма.
Гарр перелил сельдерейный сок в высокий хрустальный стакан,
добавил взбитые сливки и архон.
– Для продолжения рода Тририхов у вас есть Дирр, – заметил
устало.
– Милый, у меня два сына. И я хочу внуков от обоих.
– Я не люблю Глашу, а Глаша не любит меня. Ты знаешь, что мы не
выбирали друг друга, мам. Как ты представляешь себе процесс зачатия
между людьми, которых совершенно не влечёт друг к другу? Прости, но
это было бы изнасилование. Причём обоюдное.
«У меня на неё даже не встанет», – крутилось на его языке, но
такие вещи матерям не говорят. Драконица закатила глаза, сдула с
лица шаловливый локон. В алых лучах заката облегающее её роскошное
тело чешуйчатое платье сверкало точно хризолит.