Вода хлынула в горло, в нос…
Как же тупо!
Но меня подхватили и, подняв над водой, вытолкнули на пол,
перевернули лицом вниз, и вся вода ринулась из горла. Я
закашлялась. По спине похлопали, живот положили на колено, помогая
жидкости покинуть диафрагму.
Наконец я немного пришла в себя и тотчас обернулась.
– Не надо было тебе ухо…
И запнулась.
Потому что это был не Боэсхий. Высокий, темноволосый,
голубоглазый парень в белом мундире с тёмными обшлагами и зелёной
лентой через плечо. Волосы собраны в косичку, на ногах белые
рейтузы, короткие кожаные сапоги со шпорами.
– Простите, – бархатным голосом вымолвил он, – я не знал, что в
ванной комнате кто-то купается. Более того, меня ввели в
заблуждение, сообщив, что я могу вымыться с дороги. Искупить мою
дерзость может лишь то обстоятельство, что моя нескромность спасла
вашу жизнь.
И улыбнулся. Такой легкомысленной, радостной улыбкой. С
ямочками.
– В-вы кто? – опешила я, отчаянно икая и кашляя.
Он встал, щёлкнул каблуками, прижал левую руку к груди и
наклонил голову:
– Цесарио Адонис Дарсик фон Быборг, к вашим услугам.
Шикарно! Просто шикарно! Мало мне вампира, дай мне призрака!
Мужика, умершего триста лет назад. Хотя… нет. Бося же говорил, что
его брат стал вампиром и его убили уже практически в наше
время.
– Глаша, очень приятно, – буркнула я, прочапала к… как его…
тумбочке, достала оттуда мягкое полотенце и закуталась в него, как
в тогу.
– Глаша? – в недоумении переспросил Цесарио.
Тон его потерял дружелюбность, а выражение лица – приветливость.
А чё не так-то? Чем ему моё имя не нравится?
– Брат мой нежданный, позволь представить тебе мою гостью: Аглая
Найдёновна фон Тририх, – прозвучал ледяной голос где-то в стороне
двери.
Мы с фон Быборгом-младшим одновременно оглянулись. В дверях
стоял мой Босенька и сурово смотрел на нас. Он зачем-то собрал
длинные волосы в хвостик и успел надеть чёрный камзол.
– Из рода драконов? – переспросил Цесарио с придыханием, а
потом, спохватившись, широко улыбнулся и, раскинув руки, пошёл к
вампиру. – Брат! Как же я соскучился!
– Мы не ожидали тебя, – сухо отозвался кровосос.
– О, я совершил маленький подвиг, и меня отпустили на побывку.
Граф Суровов как всегда суров, но справедлив.
Младший обнял старшего, прижал к себе, хлопая по спине.
Выражение лица Боси было изрядно кислым. Кажется, встрече был рад
лишь один из братьев.