Ирас даже никогда не использовал такого слова как «проблема». Для него любая трудность была «задачей, которую нужно решить». Ну или в крайнем случае «вопросом», но никак не проблемой.
Как же хорошо, что он всегда был на ее стороне. Рядом почти с самого детства, и как же чудесно, что пусть и не сразу, но она смогла разглядеть в нем мужчину.
Нежась в поцелуе, Элизабет с громким удовлетворенным стоном выгнулась, когда Ирас крепко прижал ее к себе, почти до хруста в ребрах. Сильно и собственнически.
Он всегда был с ней ласков и осторожен, мог сладко мучить ее в прелюдии почти часами, с вечной ухмылкой слушая мольбы, но никогда не был груб.
Даже когда она просила.
Их секс всего несколько раз был животным и диким, сразу после того, как Элизабет пытались убить и ей чудом удалось избежать гибели. Не без помощи и участия Ираса, конечно же.
А после он всю ночь не выпускал ее из кровати, беря жестко, почти жестоко до синяков и стертых коленей. Будто наказывая за то, что она посмела подвергнуть себя опасности, что была не осмотрительна и доверилась не тем, что рисковала собой.
Что чуть не ушла от него, пусть даже и за грань.
Были еще моменты, когда именно Ирас оказывался на краю и чуть не погибал. Но это уже были ночи, когда он торопился почувствовать вкус жизни, и они не были настолько необузданными, как когда опасности подвергалась она.
Поэтому сейчас, чувствуя объятья на грани грубости, она сразу поняла, что что-то не так.
Элизабет хотела прервать поцелуй, чтобы спросить, вот только Ирас, который всегда уступал ей, сейчас наоборот прижал ее еще сильнее, не давая уйти и яростно целовал, почти кусая за губы.
Когда Лиз уже решила, что сейчас отключится от недостатка воздуха, Ирас прервался, дыша так же тяжело, как и она.
С трудом отдышавшись, она прошептала:
— Что тебя тревожит?
Ирас смотрел на нее пристально, изучая каждую деталь, ресницу и черту, словно художник, которому предстоит рисовать ее по памяти.
— Я люблю тебя всю свою жизнь и всегда буду любить, — он бережно погладил пальцами ее щеку. — Я никогда и ни за что тебя не брошу и не оставлю, Элизабет. Гнать меня будешь, не уйду.
Вопреки красивым словам она наоборот напряглась и почувствовала неладное. Ирас уже однажды признался ей в любви, вот только он не из тех, кто будет говорить об этом каждый день. Если он сказал что-то один раз, то не видит смысла повторять одно и тоже, а когда это изменится, то он даст знать.