— Тогда вариант всего один, — хмуро
посмотрев на немного уставших архимагов, произнёс я. — Шторм
усиливается, но он не может быть везде одинаковым. Нам нужно
попасть в точку тишины.
— Глаз бури? — понятливо кивнул
Пётр. — То место, откуда мы с таким трудом сбежали.
— Сколько тебе для этого понадобится
энергии? — посмотрев на архимага Пространства, прямо спросил я.
Каждый адепт этого аспекта всегда
ставил свои маяки в любом месте, куда попадал хотя бы один раз. Это
настолько сильно въедалось в натуру, что избавиться от подобной
привычки было практически невозможно.
Пётр молчал почти минуту, за которую
нас трижды с неба окатило огнём, а земля под ногами заледенела и
превратилась в безжизненный песок. И только после этого, Пётр
ответил:
— Примерно столько, сколько мы
потратили на половину новых посадок огнеростов.
— Фух… — невольно вырвалось у меня.
Похоже, пробить шторм было невероятно сложно.
— А ты справишься с таким объёмом
энергии? — спросил я у архимага Пространства.
— Да, — уверенно ответил Пётр. — Но
после этого мне понадобится время, чтобы прийти в себя.
— Хорошо, — ответил я и принялся
накачивать оборотня энергией.
Теперь, когда моя связь с аномальной
зоной стала значительно глубже, я мог задействовать родовую сеть
даже на таком расстоянии. И можно было предположить, что в будущем
я смогу увеличить её покрытие во много раз. По крайней мере, внутри
аномальной зоны.
Сейчас же я потянул несколько
магических нитей и сплёл на песке узор фокуса. Пётр без колебаний
зашёл в центр магической фигуры и замер, закрыв глаза. Потом его
тело начало светиться оранжевым, а лицо исказилось от чудовищной
перегрузки.
Петру потребовалось почти двадцать
минут, в течение которых оборотень едва не сгорел в пламени
собственной силы. Но дело было сделано, и перед нами открылся
дребезжащий канал к оплывшей туше Олимпия.
Мгновение спустя отряд оказался на
дрейфующем в пустоте осколке земли. Ощущение было такое, будто
кто-то вырвал кусок лужайки с красивой зелёной травой и запустил её
в космос. Вокруг плавали десятки подобных кусков и туши
уничтоженных нами чудовищ.
Громадный холм, который оказался
телом Олимпия, болтался в пространстве как-то неравномерно задрав
одну сторону вверх.
— Область разрежённой маны, —
задумчиво произнёс я.
В отличие от предельно повышенного
фона и буйства энергии на границе аномальной зоны, здесь силы не
было вовсе. И даже учитывая мои особенные отношения с аномальной
зоной, я понимал, что восстановиться в этом месте не смогу. Здесь
просто не было доступа к энергии.