Я сфокусировался на преподавателе и считал момент из его жизни,
когда у него ещё не было приобретённых травм. Строго говоря, этот
момент был буквально десять минут назад. А затем спроецировал это
состояние на Сергея Станиславовича.
В следующие минуты тело преподавателя начало самостоятельно
залечивать порезы, «выплёвывая» на пол мельчайшие осколки разбитой
стеклянной колбы. А спустя минут пять он пришёл в себя, будучи
полностью здоровым.
Метод работает!
— Что произошло? — растерянно спросил он.
И этим вопросом он заставил меня напрячься. Это амнезия после
произошедшего инцидента или из-за применённого мной навыка?
Наверняка Александр Сергеевич не изучил ещё все возможные побочные
эффекты. Если мы заставляем тело пациента проживать момент
благополучия внешнего, что происходит с его воспоминаниями?
— Колба взорвалась, — осторожно напомнил я, следя за реакцией
Сергея Станиславовича.
— Точно! — хлопнул он рукой по лбу. Я тут же выдохнул, дело явно
не в применённом мной методе. — И я, наверное, потерял
сознание?
— Да, я оказал вам первую помощь, — кивнул я, решив умолчать о
микропорезах на его лице. Ведь тогда преподаватель закономерно
спросит, как я его вылечил. А ни один из моих навыков не должен
быть раскрыт.
— Спасибо, Николай, — с благодарностью проговорил Сергей
Станиславович. — Наверное, проблема как раз таки в листьях
элеутерококка. Я заказывал партию по очень большой скидке для нашей
лаборатории, и, кажется, они оказались бракованными.
Преподаватель посмотрел на разбросанные по полу листья.
— И вызвали взрыв? — удивился я. — Это вообще возможно?
— Видимо, да, — пожал плечами преподаватель. — В других своих
ингредиентах я уверен.
— А где именно вы заказывали листья элеутерококка? — уточнил я.
— Если они поставляют настолько бракованные партии, надо принять
меры!
Ведь от этих листьев могут пострадать и другие студенты.
— Вы правы… — Сергей Станиславович замялся, как будто не хотел
мне что-то говорить. Но спустя пару мгновений он всё-таки решился.
— Академия предоставляет бюджет разным кафедрам на закупку
необходимого. А сами преподаватели зарабатывают мало. Особенно
такие, как я.
Не нравится мне, куда он клонит. Кажется, сейчас опять окажусь
посвящённым в какую-нибудь мутную схему.
— В каком смысле «такие, как вы»? — спросил я.