Ложь и правда сплелись в единый узел. И теперь его разорвать
будет не так уж и просто. Пока что все показания действуют против
Мансуровых. Чтобы контратаковать меня какими-либо обвинениями, им
придётся очень хорошо постараться.
– Хорошо, мы подождём, когда пострадавший придёт в себя. Если
Евгений Балашов и вправду жив, значит, ваш титул…
– Это – не мой титул, – поправил Тимофеева я. – Хотя, если мне
позволят, я с радостью сохраню титул барона, но земли верну
Евгению. Мне чужого не надо.
– Понял вас, Алексей Александрович, но это уже будет решаться
позже, когда мы соберём достаточное количество улик для начала
судебного заседания, – заключил Тимофеев. – Тогда у меня остаётся
один вопрос. Всё, что вы описали, звучит очень складно. Думаю, я
даже могу сказать, что верю вам. Но мне до сих пор не ясно, какую
роль в этом деле сыграли вы с господином Синицыным. Что вы делали в
этом селе? Из-за чего развязалась схватка?
Сложный вопрос, но отвечать нужно быстро, не задумываясь.
Придётся сочинить полуправду, которую будет невозможно
опровергнуть.
Ведь на самом деле мы рванули туда из-за Токса.
– История моей борьбы с Мансуровыми длится уже больше полугода,
– ответил я. – Они несколько раз пытались навредить мне, моему
старшему брату и моим друзьям. Кстати, можете переговорить с
Кириллом Мечниковым. Он прямо сейчас находится в госпитале. Именно
от него я узнал, где находится село. Он – один из тех пленников
Мансуровых. Только ему, к счастью, удалось сбежать.
– Вы не поняли. Мотивация мне ясна. Как так вышло, что вы
направились туда вдвоём и даже не попытались вызвать на помощь
полицию? – продолжил напирать он. – Решили заделаться местными
героями?
– Если бы я стал тратить время на обращение в полицию, Виктория
уже сбежала бы в Санкт-Петербург, а пленников перевезли. И тогда мы
бы не нашли концов ни при каких обстоятельствах, – ответил я. – Это
чудо, что мы вообще успели их остановить.
Тимофеев долго молчал. Записывал что-то в свой блокнот, затем
зачёркивал, соединял воедино какие-то короткие факты, затем резко
поднял взгляд на меня и заявил:
– Вы можете идти, Алексей Александрович. Пока что наш разговор
закончен.
– Всего доброго, господин Тимофеев, – кивнул я и направился к
выходу из участка.
Из-за повреждённой ноги я вернулся домой только к полуночи. Но
этот путь был как глоток свежего воздуха. Этой прохладной ночью я
понял, что последние несколько недель будто и вовсе не дышал. Все
эти вечные войны с Мансуровыми, разборки с клонами, стремительное
умирание Токса…