— Иду я уже, иду! Что, пожар?
— Малинка рожает! — донеслось приглушенно с крыльца густым басом.
Нас вынесло за двери прежде, чем я сформулировала вопрос, потому задавать его пришлось на бегу:
— А кто эта Малинка? Жена его?
Люна, несмотря на одышку, расхохоталась в голос.
— Ты главное при старосте этого не ляпни! — отсмеявшись, вполголоса посоветовала она. — Малинка — его любимая… кобыла!
Я сглотнула и перехватила поудобнее корзину со снадобьями.
Вот как-то не готовил меня мединститут к такому…
5. Глава 4
До деревни бежать пришлось не слишком долго.
Я-то думала, травница живет на отшибе, а оказалось всего лишь полупрозрачная березовая роща да заросли боярышника отделяли ее домик от остального села. Но тропинка, по которой мы шли, с трудом угадывалась в густой осоке. Редко ходят по ней, вот и заросла. Ну да, если раз в день и по одному человеку…
Поселок выглядел мило и самобытно. Почти привычные бревенчатые срубы, каких до сих пор в отдаленных селах полно, завершали покатые крыши, выстланные пушистым камышом. Сизо-серые неровные «шерстинки» придавали деревне некоей волшебной атмосферы. Казалось, вот сейчас из дверей — пусть и не круглых — выйдут мохноногие низкорослики, а за ними маг с трубкой и длинной седой бородой.
Но нет.
Максимум, что меня ждало сегодня мохноногого, это лежащая на соломенной подстилке лошадка. Не слишком крупная, скорее ближе к пони. Густая зимняя шерсть потемнела пятнами от пота, кобыла тяжело дышала и уже не ржала, а только сипела периодически.
Мне пришли на ум собственные мучения, и я от души пожалела бедолагу.
Травница же, не тратя время на эмоции, бухнулась на колени рядом с оттопыренным хвостом и деловито принялась ощупывать выпирающее пузо.
— Давно она так? — отрывисто спросила Люна.
Забег по тропинке дался ей нелегко, пожилая женщина с трудом переводила дыхание, но сразу же включилась в работу.
— Почитай с прошлого вечера. — Староста, имя которого я не успела выяснить, неловко почесал макушку. — Я ее устроил и спать пошел, а утром прихожу, она еще не того.
— Не того! — передразнила его старуха. — Сам ты того! Кто ж роженицу одну оставляет?
— Ну дык кобыла-то молодая, здоровая. Одного уже родила, чего ей… — забормотал мужик.
— Жене своей такое скажи! — фыркнула Люна и, что-то про себя прикинув, нырнула рукой… туда.