«Что другое? Что он имел в виду?!» - пыталась догадаться, но ни мыслей, ни ответов не было.- «И еще прикосновение, перевернувшее в тот момент душу, помнила до сих пор и не могла забыть, как не пытаюсь», - сознавалась я сама себе, постоянно вспоминая ощущение снова и снова, невольно прикасаясь к своим губам, оживляя воспоминания. И каждый раз даже думать об этом было так же волнующе, так же возбуждающе. Дрожь прокатывалась по телу, будто вновь чувствовала его твердый палец, грубовато проводящий по моим губам, оттгивая их за собой. И больше всего не понимала, взволновало меня то прикосновение больше кто это делал или как он это делал.
Но по мере размышлений собственное признание и последующий разговор вызывал все более противоречивые чувства. Я терялась в оценках и чувствах того поступка, но, в конце концов, это все стало надоедать. Ситуация с моей влюбленностью в конце концов так извела, что я устала страдать двадцать четыре часа в сутки. И потому приложила все неимоверные усилия, чтобы выбросить из головы Артура Георгиевича, не желая мучить себя дальше пустыми мечтами. Опять жить нормальной прежней жизнью.
И чем больше проходило времени, тем все отчетливее я понимала, что мне удалось забыть. А он будто делал тоже самое, потому что пропал из моей жизни, избегая встреч, даже случайных. Мужчина перестал приезжать на дачу, куда смогла спокойно ездить теперь с Женькой, уже не боясь пересечься. Хотя приехав туда в первый раз после разговора, ощутила себя полной дурой, что призналась тогда Артуру Георгиевичу. Я сделала это так наивно, так порывисто и необдуманно, ожидая, сама не знаю чего. Хотя бы сочувствия, что ли, но все вышло хуже худшего.
«Хорошо, что не высмеял»,- подумала с печалью, вспоминая свое признание чуть позже, - «вот зачем я только это сделала?! Как меня дернуло сказать ему такое? Да еще, когда столько людей было в доме!»
И я злилась на себя, обижалась и вообще чертыхалась внутри, что лишь помогало избавиться от чувств.
Но день шел за днем, и все менялось сильнее. Влюбленность стала казаться чем-то далеким и просто детской увлеченностью. Так постепенно моя тоска стала уходить, воспоминания меркли, а я все сильнее сдружилась с Женькой. Он действительно был славный. И я уже сама не знала, почему он не нравился мне раньше.