Пока застолье набирало обороты и звучали тосты за чудесную мать и хозяйку дома, коей была, естественно, Олимпия Руше, я решила поесть мяса. А заодно и дочь накормить. Чтобы расти, ей нужно не одной картошкой питаться.
Да я и сама с удовольствием впилась зубами в сочное мясо. И умяв только третий кусок, я снова прислушалась к разговорам за столом.
– Смотри-ка, Антонио, как твоя женушка на мяско налегает, а ведь раньше нос воротила, – обрадовалась тетка, – никак вы скоро дорогую Олимпию внуком порадуете?!
Над столом повисло молчание.
Черт, а об этом я не подумала! Ведь я действительно могла оказаться в положении.
Муженек расплылся в пьяной улыбке и притянул меня к себе. Свекровь же хоть и улыбалась, но радости не проявила. Скорее наоборот, я буквально почувствовала опасность, исходящую от нее.
– Вот будет хорошая новость! – продолжала улыбаться гостья.
– Рано еще о чем-то говорить, – поджала губы свекровь, – лучше расскажи, какие новости в Тармии?
Тетка оживилась.
– Слыхала, что говорят про советника Его Величества Эдриана Нарта? – спросила она, заговорщицки подмигнув.
Свекровь отрицательно покачала головой. Видно было, что личная жизнь каких-то далеких от нашей глухомани советников ее мало интересует. Тетка же восприняла ответ совсем по-другому. Глаза у нее загорелись. Видно было, что сейчас она расскажет самую свежую столичную сплетню.
– Диану Ангст видели в компании ее бывшего мужа. Вся столица гудит о том, что советник Его Величества вновь сошелся с бывшей! Даже не представляю, что думает по этому поводу его невеста! – гостья рассмеялась, довольная, что первая принесла эту весть в дом.
Свекровь кивала, но эта новость, которая наверняка занимала умы всех сплетниц Тармии, была ей абсолютно неинтересна.
Антонио же был полностью поглощен общением с бутылкой, и на разговор родственниц внимания не обращал.
Когда на улице стало холодать, тетушка засобиралась домой. Свекровь дежурно предложила той остаться, но та торопилась добраться домой засветло.
На прощанье она снова чмокнула Амалию, обнялась с Олимпией и издалека помахала мне рукой. Она словно специально не допускала нашего тесного общения, боясь услышать что-то, что разрушит красивую картинку моей жизни.
Уже взобравшись в повозку, она встрепенулась, словно что-то вспомнила.