Заканчиваю приготовление завтрака и накрываю деду и себе на стол: ставлю две тарелки, две металлические кружки – деда, с взмывающей вверх старинной ракетой, и свою, со смешным енотом в цветочках, выкладываю ножи и вилки. Нарезаю белый хлеб и выставляю рядом с дымящимся чаем и яичницей.
Дед, глава нашей семьи, приходит, переставляет красный квадратный «бегунок» на настенном календаре, висящем над сушкой, на сегодняшнее число, уже обведенное мною в черный кружок, и мы садимся завтракать. Он зорко следит за соответствием даты на календаре наступившим суткам. Вообще-то у нас с дедом перед завтраком есть своеобразная зарядка. Дед поклонник восточных боевых искусств, как он их сам называет. Когда, где именно и кем они были изобретены, я понятия не имею, кроме того, что на востоке. Тот человек, который научил деда, по словам последнего, уже умер, а деду я верю. У нас в городе рукопашный бой не практикуется, чтобы мы не повредили тела, так что дед и я занимаемся этим тайком. Дед хороший тренер, который называется сенсей. Но это единственное слово, которое по-настоящему восточное. Все остальные слова самые обыкновенные. В этих искусствах большое количество бросков, подножек, подсечек, ударов руками, ногами и даже головой, болевых и удушающих приемов, и я много чему уже научилась. Дед говорит, что я хорошая ученица, ничуть не хуже отца, но здесь, как мне кажется, он просто мне льстит. Сама себе я кажусь очень неповоротливой и неуклюжей. После таких зарядок, проводимых нами в одной из комнат нашей «трешки», после гибели отца окончательно опустевшей и превращенной нами в тренировочный зал, на которых не даем себе потеть, как после обычных тренировок, но хорошо разминаем мышцы, мы быстро съедаем последующий за этим завтрак, и я даже иногда готовлю вторую порцию. За завтраком разговариваем о чем-нибудь и смотрим телик.
Но сегодня мы обходимся без этого. Едим молча и нехотя, просто ковыряя еду. Беру со стола пульт от телевизора и, повертев его в руках, возвращаю на место. Смотреть передачи нет ни малейшего желания. Да и что там смотреть? Очередную встречу премьер-министра, чьими портретами увешаны все начальственные кабинеты нашей страны, с каким-нибудь министром и отчет последнего об очередных грандиозных успехах вверенного ему министерства? Надоело. Неинтересно. Все одно и то же из года в год. Я уже достаточно взрослая, чтобы это понимать. Премьера нашего зовут Эдуард Антонович Рикаше́рин, мужчина с жестким волевым лицом и внушительной седой шевелюрой. Глава нашей семьи считает его очень хитрым, но не очень дальновидным политиком, который в угоду своим личным интересам в настоящее время может заложить основы полнейшей катастрофы государства, находящегося под его управлением, в будущем. А еще циничным и предельно жестоким человеком, но подробности своих рассуждений о нем дед мне не рассказывает. Наш премьер вдовец, у него есть сын, которого он никому не показывает, даже имени его никто не знает, и которого уже ненавидит, наверное, вся наша необъятная страна. Только за то, что он его сын. Я, по крайней мере, точно. Поэтому пульт от телевизора сегодня за завтраком возвращается лежать на столе без работы.