А как отдать, когда ее даже положить
некуда?
Кому сказать, муж у Сары до сих пор
не знает, чем его женушка промышляет, думает – травница. Но
Книгу-то ни с чем не спутаешь…
Любава могла бы и Книгу себе
оставить, и применить ее, но и сил у нее мало, и ленива дочка,
неинтересно ей тренироваться, настои варить, заговоры учить… не ее
это.
Думала Инесса, а потом решение
приняла. Книгу она в доме своем оставила, благо, там и подвал
хороший, сама после смерти мужа все делала, как полагается, и
обыскивать дом боярина Заболоцкого не будут. Опять же… так-то Сара
Любаве не помогла бы, а сейчас и выбора, считай, нет у нее. Не
любят они друг дружку, да и обойтись друг без друга не смогут. У
одной Книга, у второй дар хоть какой, а Данила меж ними как мостик
будет.
Тоже хорошо.
Все же к Саре Инесса меньше привязана
была, а Данилу и Любаву ценила, и достались они ей дорого, и рядом
все время были.
С тем Инесса и отошла в мир иной.
Любава же принялась искать свою
выгоду.
Бояре Раенские им действительно
дальними родственниками приходились, Инесса им помогала кое-чем. А
Платон с Любавой дружен был, он ей и мысль подсказал.
Государь?
А что б и не государь?
Ежели беглая ведьма могла только на
вдового боярина рассчитывать, то боярышня-сирота и на царя может
ставку сделать. И выиграть.
Приворот?
Он там и не потребовался даже, так,
чуточку самую, остринка к ее молодости, свежести, красоте
ведьминской. Сара поворчала, да сестре помогла, никуда не делась,
так и стала Любава царицей.
Но стать-то мало, надо бы и остаться,
и страной править захотелось Любаве. Вкус власти она почуяла, мужу
диктовала, что сделать, чего не надобно… пусть и из кровати, а
каково это – Россой править? Казнить и миловать, в чужих судьбах
править? Непреодолимое искушение для ведьминой дочки.
Только вот…
Инесса не стала таить правду от своих
детей. Сара наследовала дар, и могла передать его своим детям. Уже
передала. А Любава и Данил были попросту бесплодны. Последствия
проведенных ритуалов, увы, и еще не самые худшие. Дети могли
родиться и с уродством, и умереть, не дожив до пятнадцати лет, и
проклятие родовое получить – этого не случилось. Бесплодие – и
только-то.
Могла ли Любава смириться с такой
несправедливостью?
И не могла, и не смирилась, и нашла
выход. А что не всем он понравился…