– И мне тоже, – добавила одна из его сестричек.
– Вот какими они становятся, когда их включают в Совет, – сказал третий волчонок.
А неподалеку дикобраз Икки продолжал собирать свои сокровища.
– Моя палочка. Никому не трогать. Моя.
Это он произнес, обращаясь к слишком близко подошедшему к его драгоценной палочке павлину.
– Перемирие, – напомнил Икки павлин.
– Перемирие, да. Перемирие, – повторил Икки. – Но все равно это моя палочка.
Маугли улыбнулся и пошел дальше, продолжая удивляться тому, какими вдруг стали отношения между такими непохожими друг на друга обитателями джунглей. Продолжая идти, он постукивал пальцами по привязанному к поясу бурдюку. Это был один из его очередных «фокусов». С помощью этого бурдюка Маугли мог добыть сколько угодно воды, и ему не помешали бы столпившиеся у берега животные.
– Смотри, куда идешь, – сказал мангуст, пересекая дорогу человеческому детенышу.
И впрямь, зазевавшись, Маугли едва не врезался в пившего у берега носорога. Носорог был огромным, как гора, и Маугли поспешно отскочил назад, с любопытством разглядывая гиганта.
Услышав за своей спиной шум, носорог обернулся, сверху вниз окинул Маугли взглядом и спросил:
– Человеческий детеныш на водопое? С каких это пор?
Голос носорога напоминал грохот катящихся с горы камней. Стоявшая рядом с носорогом его подруга тоже повернула голову.
– Да это всего лишь Маугли, – улыбнулась она. – Живет с волками. Не обращай внимания. Пей.
Она подмигнула Маугли и снова опустила голову в реку, точнее, в то, что от нее осталось.
Носорог еще раз окинул Маугли взглядом, скептически покачал головой, а затем тоже повернулся к воде. Маугли облегченно вздохнул.
Тем временем у него под ногами продолжали перешептываться волчата.
– Смотрите, крысы! – сказал один из них.
– Поймаем? – предложил второй. – В шутку, конечно.
И волчата погнались по берегу за стайкой крыс. Маугли тоже включился в их игру. Волки окружили маленьких грызунов, а крысы повернули к человеческому детенышу свои мордочки и нервно запищали:
– Водяное перемирие! Водяное перемирие!
Волчата увлеклись игрой, звонко залаяли, но тут слева от них раздалось сердитое шипение. Это была кобра. Она поднялась на хвосте во весь свой немаленький рост, и ее красивый крапчатый капюшон оказался на одном уровне с мягкой, незащищенной шеей человеческого детеныша.