Ки вновь прикрыл глаза, то ли вспоминая, то ли, наоборот, пытаясь спрятаться от воспоминаний.
Два года он успешно скрывал свой уровень, два года красиво обманывал датчики и техников, сознательно занижая свои показатели. Все поверили, все смирились с тем, что он отпрыск Вечного, Третий Принц Империи лишь полукровка, лишь никчемный слабосилок, сын Наложницы, ничего более. И что теперь?
Теперь он попал.
Матч они, конечно же, проиграли. В пух и прах продули Летящим, поэтому никакого празднования не последовало, а значит сразу после матча Ки вернулся в свой блок, но долго еще не мог успокоиться, метался по маленькой каюте, как тигр в клетке. Он так себя и ощущал, если не тигром, так уж точно в клетке, куда сам себя и загнал.
Да, в детстве и юношестве ему хотелось… Много чего хотелось. Величия старших братьев. Их силы, их популярности при дворе. Хотелось быть достойным, хотелось занять положение повыше. Ради призрачных привилегий он делал все возможное, слушался наставников, прилежно учился, следовал дворцовому этикету и даже сократил свое общение с матерью, что могла бросить тень на его перспективы.
Или так ему внушали «советчики» из знати. Слишком поздно он понял, что все с точностью до наоборот, что все, чтобы он не делал не имело значения, ведь Император Вечен, а значит титул Наследника… так, пустышка. Все к чему его подталкивали было отнюдь не успехом, но всего лишь очередным витком дворцовых интриг, а он – всего лишь послушной пешкой в нечестивых руках.
Он предал мать, он предал дружбу, он остался совершенно один и только тогда наконец-то осознал, что «советчики» не желают ему добра, а стремятся всего лишь использовать себе на благо. И братья, нет в них любви к нему и примером для подражания они вряд ли могут служить, даже Наследник, даже Первый Принц. Этому его научила смерть Второго Принца, посмевшего показать себя лучше Наследника на очередном экзамене силы. А после добила судьба Второго Консорта, матери Второго Принца – ее разжаловали в прислугу, а после и вовсе выгнали из Дворца.
Тогда-то он и поклялся себе, что больше никто им не воспользуется, не станет вертеть, как куклой на благо собственных интересов. Если не ради себя, то ради матери он должен быть в стороне от грызни за эфемерную власть. Он один, он сам по себе, а для этого нужно было стать незаметным. Даже, если это означает подрезать собственные крылья и покрыть себя даже большим позором, чем раньше. Все ради спокойствия.