Воронов задумчиво смотрел как проносится за окном вечерняя улица. Но вместо деревьев, тротуаров с суетящимися, как муравьи, прохожими, видел тонкое лицо в форме сердца, веснушки на носу и зеленые, колдовские глаза. Наивные и колдовские одновременно. Вот как она так может? Как может быть, чтоб столько лет спустя он не забыл ее?
Попрощался с водителем, поднялся в свою квартиру. Скинул там по дороге в ванную комнату шмотки на пол, стал под душ. Холодный, чтоб отвлечься от мыслей. Не помогло. Вытерся, обмотал бедра полотенцем. Прошелся в залу к бару. Налил себе. С бокалом в руках сел на пол у большого панорамного окна, прислонился к стене. Совсем стемнело. Внизу огни. Красиво.
Глотнул напиток. По пищеводу разлилось приятное тепло. Жаль, ни оно, ни то, что давали ему женщины так и не могло по-настоящему его согреть. Так, временная анестезия, суррогат, обманка и еще что-то там фейковое, ненастоящее.
Снова вспомнилась Ника. Веснушка. Как он ошалел, увидев ее в кабинете у Виктора. Точнее, ошалел узнав в этой строгой, холеной бизнес-вумен свою Веснушку. Ту, которую так и не смог забыть.
Сколько их было таких? Десятки… Все на одно лицо, все взаимозаменяемы, а она - нет.
Запала в душу. Так, что вспоминал время от времени то лето. Ее. Глаза эти - омуты, губки манящие, фигурку хрупкую, голосок - как журчание ручейка. Слабость, наивность, податливость.
Ему рядом с ней тоже было девятнадцать. Он был юным пацаном, а не рабом лампы. Свободным, счастливым, всемогущим. Героем в ее глазах. И влюбленным, да. Он влюбился в нее. Жаль, это ничего не меняло. Просто-напросто не могло поменять. До поры до времени. Пока он не решился…
Залпом допил напиток, обжигая горло. Зашелся кашлем так, что чуть легкие не выплюнул. Только от мыслей это не помогло. Само-собой.
А ведь Веснушку-то он тоже цепляет. Интересно, неужели и она его не забыла?
Десять лет назад
Вероника
- Стань чуть-чуть боком. Вот так, - горячие ладони легли на мою талию, разворачивая, как нужно.
Обожгли даже сквозь ткань платья, разгоняя жар по телу. Точнее, подгоняя его к щекам, которые в присутствии Артема чаще горели, чем были нормального цвета. И ведь жарища дикая просто. О тоналке и думать нечего - стечет за пять минут.
У меня в руках тяжелый пистолет. Большой и черный. Я держу его как в сериалах, изображая осведомленность. А как же, отец ведь милиционер. И он ни разу не строгий, а лучший друг. А значит уж точно научил стрелять, раз мне этого так хотелось, ага.