– Я пират и знаю, как обстряпывают такие делишки, – пожал он плечами. – На ограбление это не походило – убийца не пытался сорвать кошелек или золотую цепь. Особых примет у него не было. Костлявый, изможденный, но бегал быстро. Таких всадить кому-нибудь нож и отправляют – он достаточно отчаялся, чтобы согласиться на убийство, и при этом способен тут же сделать ноги. А если и попадется, то концов все равно не найдешь, потому что наняли его через третьих людей. Одного не могу понять…
Ястреб скучающим взглядом огляделся и продолжил:
– Если это кабинет главы дома, то впечатления он не производит.
К моим щекам прилила кровь.
– Объяснись!
– Одни книги на полках, – спокойно ответил он. – Вы явно умная, начитанная женщина, госпожа ун-Суана, но с деньгами у вас плохо. Слуг – раз-два и обчелся, ни паланкинами, ни тем более северными каретами не пользуетесь, предпочитая изнывать под солнцем. У дома вид богатый, но только внешне, как будто он знавал лучшие времена, причем сравнительно недавно. Я бы предположил, что кто-то позарился на ваше состояние, но вряд ли оно могло кого-то заинтересовать. Так в чем дело? От кого я должен вас защищать?
Я откинулась на спинку кресла. Слава Чете и святой семерке! Наконец-то хоть что-то, похожее на деловой разговор, а не на попытки склеить портовую шлюху.
– Тебе известен человек по имени ун-Фатих из дома Беналет?
– Впервые слышу, – признался Ястреб. – В Хелгайе я всего две недели – ровно столько, сколько на невольничьем рынке. Пока ходил в море, с аристократами отсюда дел почти не имел, промышлял севернее.
– Тогда тебе придется выслушать достаточно длинную историю о земельных тяжбах.
Он вновь пожал плечами и так дернул за ошейник, будто еще не успел к нему привыкнуть.
– Весь внимание, если без этого никак.
– Когда-то давно земля под поместьем и роща, которую видно из окон, принадлежали дому Беналет. Однако в городе случился мятеж, дом Беналет принял не ту сторону, и эмир Хелгайи передал эти владения своим любимцам – дому Малих. Предкам моего мужа.
– Ага, начинаю понимать, – кивнул раб. – Прошло время, прегрешения Беналетов забылись, и их потомок решил вернуть то, что, по его мнению, принадлежит ему.
– Абсолютно верно, – вздохнула я. – Как ты наверняка уже понял, ун-Фатих и есть тот потомок. Мой супруг, да светит ему солнце за Гранью, был жестким человеком с крепкой хваткой. Пока он был жив, ун-Фатих не наглел. Да и денег на выкуп у него, насколько мне известно, не было. Но как только с мужем случилось несчастье, из-за которого он преждевременно погиб, а я осталась единственной наследницей, дом Беналет увидел в этом прекрасную возможность.