- Да, ты не ошибся! Именно тебя я и имела в виду!
Эвелин едва не перегнулась через планширь, когда попыталась уже во второй раз проследить за взглядом кузины. Надо сказать, любопытство пересилило любой шок и неверие в происходящее, а потом и вовсе перекрыло выбивающей волной осознанного, как только взгляд отыскал того самого обладателя зелёной косынки, каким-то необъяснимым чудом завладевшего вниманием надменной красавицы Софи. Он стоял в самой ближайшей к пароходу группке «отдыхающих» грузчиков у выложенных в высокую стену товарных ящиков и паков – всего в нескольких ярдах от сошедших на берег пассажиров «Королевы Вирджинии» и в трёх шагах от Лилиан и Джошуа, проводивших на тот момент крайне важные переговоры с другими носильщиками.
По правде сказать, Эва даже не удивилась, почему среди всех остальных София выделила именно его. Хотя нет. Удивительным-то как раз и являлся тот факт, благодаря которому кузина вообще позволила столь неслыханное (да ещё и публичное) для себя унижение – обратиться прилюдно с подобными словами к абсолютно незнакомому ей человеку. И не просто к незнакомому, а к ГРУЗ-ЧИ-КУ!
И ладно, если бы тот был под стать своим сотоварищам – грузным, побитым жизнью увальнем, с грубыми чертами далеко не привлекательного лица. Так нет же, он почему-то едва не единственный, кто оказался среди остальных самым молодым и на редкость статным представителем столь неблагодарной профессии. Высокий (возможно даже слишком высокий), с пропорциональной фигурой мускулистого атлета и с не менее лепным ликом, как у какой-нибудь безупречной статуи Микеланджело. Жаль только определённое до него расстояние не позволяло разглядеть многие черты, включая разрез и цвет глаз, чего не скажешь о той самой зелёной косынке, коей была повязана на пиратский манер его крепкая голова. Не хватало ещё серьги в ухо и какой-нибудь кожаной портупеи с патронташем на пояс и через грудь, с кобурой под кремниевый пистолет и ножнами под кинжалы. А так, образ почти готов, разве что без чёрной повязки на глазу.
В какой-то момент, Эвелин поймала себя на том, что очень уж долго любуется ладными пропорциями молодого грузчика, чью гладиаторскую фигуру не сколько скрывала, а скорее больше подчёркивала грубая роба из мокрой от пота рубахи неопределённого цвета и почти обтягивающих тёмно-коричневых штанов.