Я нырнул в туман, чувствуя, как внутри просыпается азарт.
Потеряв визуальный контроль, шакрас будто бы забыл, что у него
клаустрофобия. Не знаю, что именно думала генетическая память. Что
мы на рассвете на болоте? Или, может, быть в песчаной буре? Но
связка: шестое чувство (она же чуйка), слух и нюх работали
практически идеально.
Вражеские геномы откровенно попахивали. Может, вспотели, а,
может, геномы их так в боевой режим переходят. В прошлой жизни я бы
даже не заметил этот запах, а сейчас очень чётко различал древесные
и земляные оттенки. Насколько помню, так вонючий мускус начинает
пахнуть после обработки. Жаль только колонны не пахли и не шумели
(если по ним не бить). Я попытался зацепить чуйкой светлячков, но
они больше мешали, суетясь по залу и прыгая с колонны на
колонну.
Вполне можно было работать на равных. Я старался держать
дистанцию, сам крутился вокруг колонны и атаковал, только когда был
уверен, что серпы, камы и прочие острозаточенные лезвия уже
разминулись с моим лицом. Патроны экономил, стрелял только если
налетали сразу по двое. Несколько раз мимо звенели рикошеты. В
основном от Датча, но и патлатый не отставал. Опять, наверное,
какие-то местные правила нарушаем. Но с другой стороны, у них
вообще там пулемёт стоял!
Дым постепенно начинал редеть, приоткрывая вид на уже
неподвижные тела. К сожалению, среди тощих и ещё недавно вертлявых
возвышался и наш здоровяк. Патлатый был на ногах, но выглядел
слегка перекошенным. Датч держался, стараясь заодно прикрыть и его.
Вертелся, как волчок, тыча во всё пистолетом.
Всё это одной панорамой пронеслось перед глазами, а потом мимо
пролетела новая дымовая шашка. Я почти рванул в сторону, откуда
летело, но в последний момент шакрас будто дёрнул меня
остановиться. Мимолётная заминка — поднял ногу, опустил и отступил,
и прямо передо мной шмякнулся ниндзя-кофеман. Зазвенел серпами по
полу, рванулся на меня, замахиваясь, и напоролся на нож.
Практически насадил своё сердце до самой рукоятки. И ещё дважды
толкнул себя вперёд. Я сначала не понял, что за настойчивость, но
когда он перестал хрипеть, отчётливо различил щелчок со звуком
сорвавшейся тетивы. Виверровый дёрнулся ещё раз, а из груди у него
выбрался наконечник арбалетного болта.
— Прекратить! — откуда-то издалека раздался гулкий голос,
растиражированный эхом. — Прекратить! Вы злоупотребили
гостеприимством подземки!