— Хм, а пулемёт авансом можно взять? — я кивнул на РПК.
— Пулемёт нельзя, а авансы Крысоловы не выдают, — альбинос
махнул рукой, указывая на проход. — Но знай, у меня есть эссенция
генома, которая сможет тебе пригодиться.
— А огнемёт? А то знаешь, как говорят? Лучше огнемёт в руках,
чем геном где-то там в небе, — я посмотрел на потолок, через
который до неба было, как раком до Китая. Интересно, конечно, что
во мне разглядел альбинос, и что считает полезным, но вдруг он
ошибается.
— Идите, — кивнул Гофер, — не стоит рассчитывать, что пожиратели
избавят вас от поединка.
— Какие-то правила ещё есть? — спросил я и подошёл к баррикадам,
в ожидании, когда Крысоловы освободят проход, раздвинув
тележки.
— Правило только одно: тот, кто вернется, станет другом
Крысоловов, — ответил альбинос. — И в дальнейшем сможет
рассчитывать на защиту по всей Аркадии.
При этих словах он повертел в руках небольшой амулет, висевшей у
него на шее. Похоже было на крысиную лапку. На моей памяти удачу
обещала лапка кроличья, но, видать, у каждого генома свои
заморочки. Датч, по крайней мере, прямо впился в него взглядом.
— Это пропуск почти во все крупные города. Без пошлин и проблем
с таможней, — с придыханием сказал Датч. — Я за ним уже лет десять
охочусь. Нам такое надо, и тебе, и мне. Так что пойдём скорее, пока
Хмурый нас не опередил.
Я с удивлением посмотрел на проснувшуюся боевую капибару. Вот
что значит мотивация, даже румянец на щёки вернулся.
Мы миновали баррикады и продолжили движение по тоннелю. Датча
даже придержать пришлось, чтобы сильно не вырывался вперёд. Я
посмотрел на биомонитор, драка в тумане сдвинула кризис на двое
суток, но проценты контроля почти вернулись к базовым значениям.
Никаких дополнительных эффектов уже не было, только чуйка ещё
работала. Наверное, работала — потому что на «радарах» было чисто.
Хмурый со своей бандой ушёл далеко вперёд, но рассчитывать, что они
не устроят засаду, не следовало.
Тоннель расширялся. Мы шли под уклон, а потолок, наоборот,
становился всё выше и выше. К моменту, когда мы подошли к огромной,
старой арке с воротами, до верха было уже метров десять.
— Впечатляет, — я кивнул на трёхметровые створки.
Двери уже не работали. Как застыли фиг знает сколько куч лет
назад, так уже и покрылись присохшей пылью, мхом, а потом снова
пылью. Получился практически цементный раствор, залитый в щели, в
массивные петли и между створок. Пройти было можно через выломанный
(явно уже Крысоловами) прямоугольник, заменяющий открытую сейчас
дверь.