Прислушался, замерев на лестничном пролете. Вроде Ника… Хотя черт ее знал!
Перепрыгивая через две ступеньки, я поспешил вверх. Запыхавшись и проклиная все, замер внизу, понимая, что разделяет нас совсем чуточку.
Не ошибся. Парень был точно, голос, кстати, знакомый. Кажется, его приложил я недавно. И сегодня, видимо, ему снова должно было перепасть такими-то темпами.
Он что-то внушал Нике, а та отчаянно доказывала обратное.
– Прекрати! – прошипела эта коварная кобра на здоровяка. – Не нужна мне твоя помощь!
– Дура, – цедил он. – Мой батя способен разрулить все.
– Ага, разрулит батя, а потребуешь плату ты с меня.
– Ой, Ника, – неприятный смешок донесся до меня, – не чуди. Плата… Что с тебя брать-то? Ты бедна, как церковная мышь.
Вот я бы с ним поспорил в этот миг! Была она бедна, пока не прикарманила мои денежки. А сейчас ее состоянию позавидовали бы мы все втроем.
– И зачем я тебе тогда? Дим, зачем ты со мной встречаешься?! – с обидой в голосе произнесла она.
– Нравишься ты ему, – дружок этого Димки, похоже, ввязался в беседу. – Хотя ему все твердят, что мог бы найти и посолиднее.
– Заткнись, – раздраженно бросил Никин приятель.
– Не пари горячку, Ник. Потом будешь локти кусать. Узнает сестрица и тебе крышка!
– Сама разберусь.
– Ага, разберешься. Хуже будет только. Сессия на носу, а ты…
– Это случилось и по твоей вине, между прочим.
– Ок, допустим. Детка, – голос его стал тише и мне пришлось аккуратно податься вперед, стараясь не шуршать. – Я много не потребую. Только тебя.
– Нет, – голос Ники, кажется, даже не дрогнул.
– Ой, ну и носись дальше со своей девственностью, как курица с яйцом. Все равно захочешь стать моей, только поздно будет!
В ответ лишь хлопок. Похоже, Кошкина закрыла дверь, оставив ни с чем этого альфа-самца.
Я в душе даже порадовался за нее и позлорадствовать не забыл тоже, представив рожу этого гада.
Значит, никого у крошки еще не было. Я бы исправил, конечно… если бы не Карина. Теперь рыпаться поздно.
Но мысль эта дурацкая занозой засела внутри.
Однако следовало подумать о другом. Парни не собирались задерживаться, хотя неведомый Димка попытался воззвать к совести своей подружки, я очень надеялся, что все-таки уже бывшей.
– Ник, открой дверь! Истеричка хренова!
– Пойдем, Димон. Успокоится, сама прибежит. Будешь еще унижаться перед этой молью.