Больше всего на свете я любил барабанить. Каждый год в начальной школе я заполнял дневник, и там нужно было написать, кем хочу стать, когда вырасту, и я всегда писал, что хочу быть барабанщиком в рок-группе. Не было ни одного года, когда бы я мечтал стать футболистом или супергероем: мне казалось, нет ничего круче, чем быть барабанщиком. Я и всех остальных детей убедил в том, что собираюсь стать барабанщиком в рок-группе.
С того момента, как я впервые взял в руки барабанные палочки, мама всё время говорила мне, что я буду рок-звездой. Не знаю, хотела ли она сама когда-нибудь стать музыкантом или просто пыталась меня поддержать, но она постоянно твердила, что я буду ее любимым барабанщиком. Однажды на Рождество она заставила меня выучить песню «Маленький барабанщик» и всё время ее играть. Она включала ее на повторе, надеясь, что песня окажет на меня воздействие в долгосрочной перспективе. Она включала эту песню круглый год.
Если бы я мог, то всё время барабанил бы и катался на скейте, но мама придумывала мне занятия. Как только я приходил из школы, нужно было садиться за уроки. Затем я принимался за то, что мама называла «обучением», то есть дополнительные занятия, которые она сама для меня придумывала, чтобы я шел, опережая программу, не отставал от класса. (Ничто так меня не увлекало в школьные годы, как барабаны и скейтборд.) Она всегда старалась держать меня в тонусе.
Еще одно дополнительное занятие было у меня в классе катехизиса – я ходил в воскресную школу, где рассказывали о боге и католической церкви. В семь лет я впервые причастился. Мне в рот положили вафлю, и она оказалась противной на вкус, так что я ее выплюнул. Потом мне дали выпить винный пунш. Мне было очень интересно, какой он на вкус. Он оказался отвратительным, так что вино я тоже выплюнул. Получается, я пришел причаститься и отверг плоть и кровь Христа. Маме было стыдно, а папа пришел в ярость.
Примерно в то же время я понял, что смерть реальна. Не помню, посмотрел я какой-то фильм или просто услышал, как кто-то говорит об умершем. Но я вдруг понял, что родители могут умереть, и мне стало страшно. Я лежал на полу в своей комнате и истерически рыдал – я думал только о том, что они могут умереть в любую минуту. Мама с папой пытались меня успокоить и говорили, что ничего не случится. Но я не мог избавиться от этого чувства.