- Прекрати жрать!
Засунув в рот остатки чипсов, я пробурчала:
- Да, милый, уже прекратила.
В аэропорту, поискав взглядом буфет и не найдя, я заныла:
- Андрюш, очень кушать хочется. Ну очень.
- Потерпишь, - мило улыбнулся Герострат. - Лучше учи наизусть свои имя и фамилию, не дай бог спросят.
Совет был кстати. От волнения мне не только дьявольски хотелось есть, но к тому же приключился приступ кретинизма. Спасибо хоть не медвежья болезнь. Я никак, ну просто никак не могла запомнить свою новую фамилию. Стопор какой-то. Что-то летучее. Потом на минуту озарение: ах да, Летягина! Анна Васильевна Летягина. Но тут снова происходило замыкание, и мне приходилось заглядывать в паспорт.
Рейс задерживался. Сначала на полчаса, потом на час. Меня уже потряхивало. Не помогло даже посещение счастливо обнаруженного кафетерия. Кофе был кислым и некрепким, а пирожное явно несвежим, хотя и с конским ценником.
Герострат тоже нервничал, но виду не подавал. Если бы я держалась, он, скорее всего, позволил бы себе распуститься и постонать, но рядом со стучащей зубами Аллой чувствовать себя героем было гораздо приятнее.
Наконец объявили регистрацию. Зал всколыхнулся. Мгновенно из ниоткуда материализовалась огромная очередь. Мы очутились в хвосте.
Время словно остановилось. Казалось, что мы не продвигаемся ни на сантиметр. Таможенная декларация в руках уже напоминала тряпочку. Я впервые отправлялась за границу и совершенно не представляла себе процедуру паспортного контроля, таможенного досмотра, что там еще? А вдруг меня спросят что-то такое, чего я не знаю? Что-нибудь про Анну Васильевну Летягину? Или, вот ужас-то, увидят, что паспорт поддельный? На мой взгляд, он был очень даже ничего, но я в жизни не видела настоящего загранпаспорта. Разве что Мишкин, но особо его не разглядывала.
До заветной стойки оставалось всего три человека, когда сбоку мелькнула какая-то тень, и меня вдруг больно схватили за руку выше локтя.
- Тихо, ни звука, - прошипел отчаянно противный голос, и огромный мужик в строгом черном костюме выволок меня из очереди.