[3 – Сажень – 2,1м (48 вершков).]
Здесь я вспомнил, что в руке у меня до сих пор пистолет – а
собственно, куда бы я мог его деть? – и медленно начал его
поднимать. Не думаю, правда, что он мне сможет как-то помочь. В
голову стрелять бесполезно – пуля этой пукалки практически
наверняка не пробьёт череп. Пуля в грудь киску, скорее всего, тоже
только разозлит и никак не помешает разделать меня на части.
Надёжнее всего было бы попасть в сустав, тогда я легко смог бы
убежать. Вот только попробуй в него попади, а учитывая, что патрон
у меня один-единственный…
Напряжённую ситуацию разрешила сама кошка. Она предупреждающе
зарычала, не спуская с меня глаз, попятилась, а затем, по-прежнему
глядя на меня, повернулась и одним прыжком исчезла в зарослях.
Я с недоумением посмотрел на пистолет в руке – она что, тоже
пистолета испугалась, как тот куст? Ну да, в тех местах, где бывают
люди с ружьями, звери действительно боятся ружья. Но с чего бы им
бояться пистолета? Я как-то слабо представляю себе охоту с
пистолетом, да и на кого с ним можно охотиться?
«Да бред какой-то!» – сказал я вслух. Лес промолчал.
По крайней мере, люди где-то здесь всё-таки есть. Киса с людьми
явно знакома, и понимает, что ничего хорошего от людей ждать не
приходится. И главный вопрос здесь: а мне-то чего стоит ждать от
местных?
* * *
Идти вдоль ручья было легче, чем по лесу. Не в том смысле, что
дорога была менее сложной, просто в путешествии появился хоть
какой-то смысл. Всё-таки проще идти, понимая, что вода обязательно
куда-нибудь выведет, и куда-то ты рано или поздно дойдёшь. Ведь
даже я, совсем неопытный таёжник, знаю, что если идти по лесу без
ориентиров, то будешь просто бесконечно бродить по кругу. А с
ориентирами в этом лесу было совсем туго – все эти приметы насчёт
мхов и муравейников здесь совершенно не работали. Определить
стороны света по солнцу тоже не получалось – оно как висело, так и
продолжало висеть в зените и никуда заходить не собиралось.
По пути в ручей впали ещё несколько маленьких ручейков, и его
уже можно было, наверное, назвать маленькой речкой. И вот там, где
он сливался с ещё одной такой же речкой, справа наметилась
небольшая полянка, а с неё доносились голоса. Точнее сказать, один
голос, мужской – слов было не разобрать, но интонации казались
какими-то неприятными. Я тихонько, стараясь не наступать на сухие
ветки, подобрался поближе и осторожно выглянул из-за раскидистого
куста. То, что я увидел и услышал, мне категорически не
понравилось.