Не успела же Юлия опомниться, как её сняли с одного наложника и подмяли под другого.
- Моя очередь, - сдавленно прохрипел Бёрг.
Новые стоны, хрипы, крики. Юля не скупилась. Не жалея себя и не тревожась о том, что сейчас середина дня и их могут услышать, надрывала голос, когда Бёрг имел её, как обезумевший. Не занимался любовью или даже сексом... Привычные слова никак не подходили к происходящему между ними. Он именно имел её. Жёстко. Нетерпеливо. Развязно.
Говорят ведь, не суди книжку по обложке. Вот и сейчас, её с виду нежный мишка, оказался жадным до тела любовником. Он погружался беспощадно, не давая женщине и короткой секунды для отдыха. Не позволял брать власть в женские руки. Подчинял, но делал это так, что она была не против отдать ему главенство.
Движения его твёрдой плоти, животный рык, звериный оскал и горящий взгляд сводили с ума. Она облизнула пересохшие губы и его зрачки потемнели. Превратились в бездну, в которую она была готова падать бесконечно, но вместо этого взлетела.
И будто ей было мало всего этого, так ещё блондин решил, что перекура с него хватит и можно продолжить.
Не дав ей снова прийти в себя после очередного оргазма, как наложник сперва уделил внимание несчастной груди, которая так привлекала всех, как красная тряпка быков, после чего парень поднялся к губам.
Он целовал долго и развязно, глотая стоны женщины. Его язык почти повторял те же самые движения, которые творил Бёрг.
Запустив пальцы в светлые волосы второго наложника, Юля открыла глаза и глядя прямо рыжего, не прекращала его целовать. Подставлялась под ласки блондина, она с наслаждением смотрела, как трепещут ноздри медведя, когда тот жадно вдыхает воздух. Как вздувается вена на его шее. Как бугрятся мышцы и напрягается тело.
- Играете с огнём, госпожа, - едва сдерживаясь прорычал Бёрг, а женщина только усмехнулась и с ещё большей страстью отдалась поцелую. Обхватила член светловолосого и стала водить рукой вверх-вниз.
Усмехнувшись Бёрг укусил нежную ножку. Решила подразнить его? Поиграть? Пусть играет сколько своей душе угодно. Он был готов простить ей всё за один лишь озорный блеск, который горел в нефритовых глазах.
Да и прощать ему было нечего. Разве может упрекнуть наложник свою госпожу за то, что она уделяет внимание другому мужчине? Они все равны. Только мужья стоят выше, но это им не грозило.