На стене висит тот рисунок, но в дорогой раме, как полноценная картина. И снова сразу в глаза бросается яхта вдалеке, маяк. Возле такого же маяка я установил памятник своей семье. И погибли они на такой же яхте.
Чувствую, что это знак. Так родители и братья с сестрой меня благословляют, рукой старого художника, через его изощренное воображение. Приглядываюсь. На палубе стоят люди, их руки подняты в приветственном жесте. Содрогаюсь от мурашек, которые вдруг атаковали руки и ноги.
− Видишь? – снова спрашивает жена, ее тонкий пальчик упирается в изображение самой Эли. – Ну! Смотри! Животик же!
Теперь разглядываю небольшой нарисованный животик. Улыбка лезет на мое лицо. Художник не простой, реально волшебник. Но если живот он мог предвидеть, мы же поженились только что, то яхту и пассажиров не мог. Возможно, это только мое воображение. Больное, раненое, но мое.
− Вижу! Эля, это знак, − касаюсь губами ароматной кожи, и пьянею.
Как она пахнет! Потрясающая женщина. Даже торможу немного, не зная, с чего начать. Пальто. Для начала стаскиваю с нее верхнюю одежду.
− Спасибо, повесь в шкаф, там есть плечики, − кивает, и вдруг уходит из гостиной. Иду вешать ее пальто, заодно и кожанку стаскиваю. Слышу ее голос из кухни. – Руки мой и иди сюда. Буду тебя лечить.
− Есть, руки мыть! – отвечаю по привычке.
После ванной нахожу свою любимую жену в кухне. Разложила пузырьки и вату на столе, ждет меня. Морщусь. Не люблю я все это медицинское безобразие, и так бы зажило. Но знаю бзик медиков насчет стерильности, поэтому молча позволяю себя лечить.
− Ну вот… скоро заживет, − смеясь, шепчет моя сладкая женщина, и вдруг склоняется, целуя здоровый угол губы. – Я думала, мы с тобой больше не увидимся. Ну, подумала, что не нужна тебе, наверняка есть другая…
− И я так думал. Но выходит, что мы нужны друг другу. Будем решать вопрос о проживании.
Эля стоит между моих бедер, и моя рука вдруг натыкается на стройную ножку в шелковом чулке. Так гладко, пальцы сами скользят вверх. Чуть сжимаю их, чтобы почувствовала мою хватку. Дышит часто, глаза блестят растопленным шоколадом.
− Герман… − резко прижимает мою голову к своей груди.
Пуговицы на блузке мешают и даже делают больно. Эля снова отстраняется и дрожащими пальцами расстегивает их, потом распахивает блузку и снова прижимает мою голову к своей груди.