Чтобы выдвинуть его, пришлось сесть на пол, но у меня получилось. Я подняла крышку и увидела свою блузку, свои жакет с юбкой, свои колготки, и своё бельё. Больше ничего не было. Ну да, если с меня сняли пальто, шапку и ботинки, и забрали сумку, то больше ничего и нет.
Нет расчёски, нет зубной щётки. Что делать-то?
Видимо, снаружи услышали, как я тут возилась, и дверь приоткрылась, кто-то заглянул, а потом с воплем «Акулина, иди к барышне!» убежал. Очень скоро вошла, видимо, Акулина, и я узнала её – она сидела со мной вчерашней ночью. Лет ей было, наверное, как тёте Гале, то есть – мне в матери годится.
- Встали, да? А Василь Васильич разрешал вставать? Он говорил, вам вчера очень уж нехорошо было!
- Доброе утро. Да, было. Вы Акулина, так?
- Акулина, верно, Акулина, здесь вот служу. Сейчас принесу вам поесть.
- Скажите, а умыться бы?
- Сейчас сообразим, ясное дело, умыться нужно.
Акулина принесла ведро, и ковшик с водой. Добыла где-то деревянный гребень, с виду – чистый. Полила воду на руки. И всё время болтала.
- Ночью-то вы, однако, спали, не слышали ничего, а у нас тут большая буча была!
Оказалось, на станции кто-то с кем-то повздорил, и участников драки в ночи принесли в больницу, и врачу Зимину, который живёт где-то поблизости, пришлось прийти из дома и спасать. Они и сейчас ещё толком не пришли в себя, но лежат в мужском крыле, с другой стороны. Мужское крыло, оказывается, всегда полное – там то после драки, то на станции что случится, как вот недавно рассыпались брёвна при погрузке, и двоим досталось. Или ещё болеют, как осень – так и начинают, у кого одежда плохая, кто на улице на смене замерзнет, с кем ещё какая беда. Ещё оказалось, что речь в целом о рабочих железной дороги, которые живут тут же, поблизости, в двух бараках, и кто не семейный. Кто семейный, с теми получше, о них дома как-нибудь да заботятся.
А доктор, оказывается, как раз семейный, у него супруга, двое детей и тёща, старая карга Матрёна Савельевна – так её характеризовала Акулина. Мол, все у неё плохие, а хуже всех – муж дочери. Но Василь Васильич – святой человек, всё терпит, что господь ни пошлёт. Да и народец здешний тоже всё терпит, а тут кого только нет.
Мне очень хотелось расспросить – да где ж я, мать вашу. Но я никак не могла придумать, как лучше спросить. Вроде бы Акулина казалась доброй душой, у которой можно выспросить подробности. А вдруг нет? Или лучше спросить врача?