Не понимая, что происходит, я перебирала рубашки, поднося рукава и воротнички к лицу.
Они все, все до единой, пахли этим ядом. Истлевшими на жаре кладбищенскими цветами.
Все, что говорил мой муж звучало так правдоподобно, но… не получалось. Впервые в жизни, у меня не получалось ему верить.
- Я ведь погладила тебе другую рубашку. – Наконец вспомнила я. - Сегодня выстирала и отутюжила, зачем ты надел эту?
- Господи, - Саша закатил глаза, - пойдем со мной.
- Никуда я не пойду.
Кораблев хмыкнул, и, подхватив меня на руки, потащил вниз.
- Ты что делаешь?! – я кошкой вцепилась ему в плечи, чтобы вырваться из этих тисков, но он только крепче прижимал меня к себе.
- Не брыкайся, дура. А то с лестницы слетим оба, и ты и я. Если я тебе не покажу лично, ты скажешь, что я снова что-то придумал.
Он донес меня до постирочной, крохотного закутка, где стояли стиральная и сушильная машинки и корзины для белья.
Поставил на ноги так резко, что я чуть не упала, но Саша этого не заметил. Он с остервенением перебирал шмотки в корзине, кидал все неподходящее на пол, пока не нашел ту самую рубашку.
- Держи, ну бери же! Пятно от кетчупа. Я решил пожрать перед дорогой и как обычно уделался.
Я безвольно перебирала пальцами пуговицы на белой, выглаженной мною рубашке и смотрела на некрасивую красную кляксу, больше похожую на выстрел в сердце.
Поднесла ткань к носу: кондиционер и кетчуп. Духов здесь не было.
Господи, как все это глупо и неприятно. Как неприятна теперь себе я, уже потому, что я все равно не верю своему мужу.
Что-то не так.
Медленно, не отрывая ног от пола, я прошаркала в гостиную и упала на диван. Саша шел за мною. Он опустился на пол, и положил голову мне на колени, потерся щекой о ногу, как кот, который просит от хозяина ласку.
Я машинально погладила его по лицу.
- Хорошо, Вика, я свинья. Я по-свински ем и по-свински обижаю свою жену. Ну, хрю! Что еще я могу сказать? Я правда грубанул тебе в машине, и ты можешь на меня злиться.
- Что-то не так, Саш. – Глухо прошептала я. – Я пока не понимаю, что происходит, но как будто мы стали другими.
- Не правда, малыш. Все по-прежнему, просто ты очень устала. Нам нужно завтра поехать куда-нибудь за город. Как раньше, помнишь?
- Ничего не помню, - я откинулась на спинку и закрыла глаза. Веки пульсировали сухим жаром моих невыплаканных слез.