Не обманула. Чай и в самом деле был прекрасен, а мясо цыпленка
довольно мягкое. И фасоль зеленая достойна большеградского
ресторана. Готовила Зуля отменно, порции нас приятно удивили.
Тыквенную лепешку пришлось заворачивать с собой.
Потом Ефа повела нас на торговую площадь, и я поняла, почему эта
деревушка выглядела такой богатой. Здесь был настоящий южный рынок,
не чета городскому. Торговали всем: и овощами, и тканями, и
одеждой, и украшениями. Даже ягоды уже были, что немало меня
удивило.
— Откуда тут клубника? — спросила я у Ефы. — Рано же еще?
— Рядом с горячими источниками выращивают, — пояснила она. — Ну,
и магия, конечно же.
Магия! Про нее-то я и забыла. Сама без малейшей искры дара, да и
окружение такое же. Одаренные среди знакомых у меня, конечно, были,
но я так привыкла к тому, что магия — это что-то прикладное, не
выходящее за стены мастерских или лекарских кабинетов! К тому же на
использование магического дара в Руане требовался патент, но мы
ведь почти что в Икшаре. Тут все по-другому.
Клубники мы, конечно, купили целую корзину. Для детей, для себя.
А еще взяли ворох цветных платков, цветастых покрывал и
великолепных простыней, о которых я мечтала. Можно было бы и
приличный ковер в гостиную купить, но я не была уверена в размере и
договорилась, что мне привезут несколько прямо домой.
Ефа безбожно торговалась и не стеснялась сообщать, что она —
единственная и неповторимая жена Бакбак-Деви. Как будто ее тут ни
разу не видели! Как будто слух о том, что в Гюртан прибыла жена
генерала Ермилина, не облетел весь рынок быстрее ласточки! Но все
стоящие за прилавками женщины послушно отыгрывали свою роль, охали,
таращили глаза и скидывали цену. Я тихо радовалась своей удаче, а
Ильяна краснела и отходила в сторону.
— Ты же говорила, что женщин из дому не выпускают, — укорила я
Ефу, выразительно окидывая взглядом галдящую толпу.
— Так то в горных деревнях. К тому же тут все замужние, — пожала
плечами икшарка.
Я пригляделась и поняла, что она права. Молодых девушек на рынке
не было вовсе, все женщины в возрасте, а по большей части даже
старухи. Впрочем, и мужчин попадалось немало, причем не только
икшарцев. Видела я и руанские мундиры, и даже парочку блондинов с
явно северной внешностью.
Задержавшись у посудной лавки, я с усмешкой отыскала на донышке
одного из традиционных кувшинов для вина клеймо долоховской
фабрики. И тут успел Казимир Федотыч, вот каков делец! А потом
свернула к ярким женским халатам, не заметив, что Ефа осталась
возле прилавка с башмаками. По-руански здесь говорили все,
торговаться я и сама умела, поэтому, цокая языком и закатывая
глаза, я принялась рассказывать торговке, что приехала издалека, с
самого Севера, только ради этих халатов. Умру, если не куплю прямо
сейчас. Но деньги уже закончились, смотри, пустой кошель. Нет,
тридцать аббазов — это очень дорого. Давай за десять. А лучше — два
за двадцать…