В расчете на любовь - страница 50

Шрифт
Интервал


Мне вдруг стало так тревожно, что я даже не заметила, как экипаж миновал опасный участок горной дороги. А что, если Ратмир и в самом деле заявится в Вышецк? Существуют ли для него какие-то границы? Этот человек не побоялся бросить бомбу в покои государыни, зная, что там будут женщины и ребенок. Но хватит ли ему наглости проникнуть в дом, где живет дознаватель? Надеюсь, что нет.

И все же я не желала зла отцу моего сына. Меня вполне устраивал расклад: я в Руане, он в Икшаре. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. Я, конечно, могла рассказать все Георгу Павелевичу, но этим точно подпишу смертный приговор Ратмиру. Прощу ли я себя за это? Как жаль, что мне не с кем даже посоветоваться! Ни Ильяне, ни Ефе нельзя ничего говорить. Да полно, есть ли в целом мире такой человек, с которым я могу быть полностью откровенна?

Яркие полосатые халаты и такие нужные мне простыни уже не радовали. Я забрала Ника, по дороге домой смиренно слушала его восторженную болтовню, а дома, сославшись на усталость, спряталась в своей спальне — в первую очередь от Туманова. Хорошо, конечно, что он всегда поблизости. Хоть какая-то, но защита. Только б он ни о чем не догадался! К счастью, дознаватель не умел читать мысли и допрашивать меня не поспешил.

Что же мне делать? И почему во мне тлеет стремление увидеть Ратмира вновь? Ох, эти его поцелуи! Я ведь с самого первого дня желала его даже больше, чем Анатоля. Хотя Анатоля я любила три долгих года, а с Ратмиром познакомилась в ресторане придорожной гостиницы.

Хоть бы Долохов приехал, что ли! Он — лицо, почти не причастное к тем неприятным событиям. И у него можно будет попросить совета и, быть может, защиты. Я, конечно, Казимира Федотыча не люблю и побаиваюсь, да и он считает меня вертихвосткой (вполне заслуженно, кстати), но мужчина он надежный и, что самое главное, молчаливый. Если я попрошу никому не говорить, то он меня не выдаст.

Дожили! Я до того растеряна, что готова обратиться к угрюмому медведю, который запретил своей жене со мной общаться! Будь проклят этот Снежин! Надо же было ему все испортить!

Запретив себе думать о неприятных вещах перед сном, я погасила светильники. Скрипнула дверь, зашуршала одежда. Ник боялся спать один и уже не первый раз приходил в мою постель. Я не спешила его прогонять — это ж будет очередной скандал, рев, крики. Но и поощрять такое поведение не собиралась, и поэтому притворилась, что крепко сплю. А он лег с краешку и сразу же засопел. Я укрыла его одеялом и тоже закрыла глаза. На этот раз присутствие сына было даже кстати. Во сне я гордо отказала Ратмиру в любовных утехах, ведь в моей постели — ребенок! Это аморально, в конце концов! Вон из моих снов! За кого ты меня принимаешь?! Я, может быть, и не самая хорошая мать, но сын мне очень дорог, и я не променяю его даже на самого распрекрасного в мире мужчину.